Он ее бросил.
Она распахнула глаза.
Куинн смотрел на нее с легкой, насмешливой улыбкой.
— Учитывая мое решение не вставать сегодня с дивана, пожалуй, нам лучше остановиться, пока обстановка не слишком накалилась.
— Зачем вы это сделали? — Голос у нее прерывался.
— А разве неясно?
— Это месть?
Он приподнял черную бровь.
— Ну, скажем, эксперимент.
— Эксперимент?
— Я хотел узнать, действительно ли вы привязаны к Бомонту так, как говорите…
Элизабет прикусила губу, и он тихо добавил:
— Похоже, не так…
— Откуда такая уверенность?
Куинн улыбнулся.
— Раз уж вам удается забыть о нем и так реагировать на меня…
— А вам не приходило в голову, что я так отреагировала на вас именно потому, что думала о нем? — Она с удовлетворением отмстила, что насмешливая улыбка исчезла и он поджал губы. — В любом случае мои чувства к Ричарду вас не касаются.
— Ну, поскольку я отдаю вам «Ван Хэмел», — проговорил он, снова снимая пиджак, — у меня возникает нечто вроде вторичного интереса.
Все прежние сомнения вскипели в ней разом.
— Вы действительно готовы уступить бриллиант Ричарду? Или это очередная игра?
— Я действительно готов уступить ему, — ровно произнес Куинн.
— Но почему? Ведь вы так бились за него. Это бессмысленно.
— Бриллиант не имеет значения, он лишь средство для достижения цели.
— Тогда что имеет значение? И в чем, собственно, цель?
— Ты до сих пор не догадалась, Джо?
Кровь бросилась ей в голову, в ушах загудело, голова закружилась. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок.
— Тебе надо сесть, — резко проговорил он и потащил ее к ближайшему креслу. Сам сел напротив, чтоб видеть ее лицо. — Ты в самом деле вообразила, что я тебя забуду?
Нет, пожалуй, этого она никогда не воображала. Просто несколько расслабилась, показалось, что Куинн не узнал ее. Она цеплялась за хлипкую надежду, поддерживала игру, потому что было слишком страшно взглянуть в глаза действительности.
Она умудрилась овладеть собой.
— Все было так давно, а мы совсем недолго были вместе.
— Но ты же не забыла меня.
Она очень старалась, но ничего не вышло. Пока она жива, он останется частью ее существа.
Элизабет как загипнотизированная смотрела на Куинна. Годы не изменили его, только прибавили зрелости, сделали еще более обворожительным и импозантным. Он и в восемьдесят лет останется обаятельным красавцем.
— Ну как, изменился? — с усмешкой спросил он.
Она покачала головой.
— Нисколько. В отличие от меня.
— У тебя даже имя другое, — произнес он с расстановкой. — Ты была хороша как картинка, теперь твоя красота стала… острее, что ли… Но я ни минуты не сомневался, что ты — та самая женщина.