— Тогда зачем было ложиться со мной в постель, стоило мне поманить тебя?
Он топтал ее честь.
— Просто я оказалась такой дурой, что вообразила, будто в тебя влюбилась! — воскликнула она.
— Любовь с первого взгляда? Как дальновидно! А, может, скорее, это была похоть с первого взгляда?
— Что бы это ни было, этого уже нет.
— В самом деле? Боюсь, ты ошибаешься. Хочешь, докажу?
— Нет! — Она вскочила на ноги. — И вообще, не пора ли трогаться?
— Трогаться? Куда это?
— Домой, конечно. — Она сунула ноги в туфли.
Куинн небрежно откинулся в кресле.
— Некуда торопиться.
Элизабет внимательно посмотрела на него.
— Ты просил меня приехать сюда с тобой, я это сделала. Теперь мне хотелось бы уехать.
— Но нам действительно некуда спешить, — терпеливо повторил он, — мы все равно опоздали.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что коса уже под водой.
— Под водой? Который час? — требовательно произнесла она.
— Половина восьмого.
— Половина восьмого! — Так она проспала несколько часов!.. — Почему же ты не разбудил меня?
— Я тебя разбудил.
— Я имею в виду — не разбудил раньше?
Он должен был знать, что у них мало времени.
— Увы, я потерял счет часам.
Наглый лицемер! И она, дура, доверилась ему! Прилив, наверно, уже начинался, когда они проехали по косе…
— Ты уверен, что мы не сможем уехать? — Может, все-таки еще не все потеряно?
— Смотри сама.
На ходу натягивая жакет, Элизабет бросилась через холл к входной двери, распахнула ее и вышла.
Последняя надежда тут же умерла: между островом и тусклыми фонарями городка лежала сплошная, окутанная туманом морская гладь. Коса бесследно исчезла.
Куинн уже стоял рядом с ней.
— Ну что, убедилась? — Дыхание белесым паром вырывалось в холодный воздух. — Боюсь, до утра нам не выбраться. — И, почувствовав, что она дрожит, добавил: — Советую вернуться в дом, иначе можно подхватить пневмонию.
Ошеломленная Элизабет покорно дала отвести себя обратно в кабинет, где Куинн помог ей снять жакет и деликатно подтолкнул в кресло.
Подкинув в огонь еще полено, он сел ближе к камину и вытянул ноги.
— Раз уж мы никуда не едем, есть смысл окружить себя комфортом.
В его речи было что-то ненатуральное, коробящее. Он говорил так, будто был доволен, будто тайно торжествовал…
Ее вдруг осенило.
— Ты специально подстроил все это, — задыхаясь от злости, выкрикнула она, — у тебя был план.
— Ты меня принимаешь прямо за какого-то Макиавелли, — насмешливо протянул он. — Еще немного, и ты скажешь, что я подложил тебе снотворное.
Элизабет промолчала, и Куинн взглянул на нее.
— Нет? Ну слава богу.
Не знаю, во всяком случае, тебе удалось сильно осложнить мне жизнь.