Видите ли, если у вас есть желание найти кого-то по фотографии, а ранее вы не видели этого человека живьём, — это очень сложная задача с перспективой, стремящейся к нулю.
Говорю вам это как человек, который висел на розыскном стенде (в виде ориентировки) и одновременно болтал с людьми, расклеивающими эти ориентировки. Хмм… Да, сначала было страшно, а потом забавно, но речь сейчас не об этом.
Живой человек в движении (без принудительной фиксации) очень сильно отличается от своей фотокопии, если вы не видели его ранее и не имеете перед мысленным взором живой же образец для сравнения, его очень сложно опознать в толпе или просто в непринуждённой обстановке, когда нельзя подойти вплотную и вглядываться в каждого подозреваемого.
Именно поэтому на милицейских стендах годами висят особо опасные преступники, которых ловят либо при помощи родственников или близких, либо посредством засад и прочих хитроумных манипуляций.
Никто и никогда их не опознает, если в хрониках мелькает что-то насчёт этого, не верьте, это оперативные сказки для самых маленьких.
Именно поэтому так важно для разыскной операции иметь непосредственный контакт — человека, который хотя бы какое-то время общался с объектом и хорошо его запомнил.
Юра просмотрел фото, поскучнел ещё больше и делано зевнул:
— Ну, не знаю… Тут как-то смазано всё…
— Юра, не ври мне! — в отчаянии воскликнул Ольшанский. — Я же вижу, ты отреагировал! Семён, скажи?
— Да, реакция есть, — подтвердил доктор. — Юра, что тебя смущает? Вроде бы мы здесь все свои…
— Ну, не знаю… — Юра тяжело вздохнул и пожал плечами. — Снимки дрянь, сами видите, не фото, а каша какая-то… Гхм… А саму запись посмотреть можно?
— Хороший вопрос, — одобрил доктор. — Посмотреть, как двигается, жестикулирует, рефлектирует… Петрович, мы можем посмотреть запись?
— Не получится. — Ольшанский вдруг потупил взор и стал похож на двоечника, притащившего для предъявления взыскательным родителям дневник, в котором выдрана добрая половина страниц.
— Почему?
— Ну, в общем… Гхм… Запись уже стерли. Остались только вот эти картинки…
Уй, как интересно! Юра врёт, и Петрович врёт. Прямо-таки не подразделение «Бункер», а какая-то банда злостных врунов.
Доктор сокрушенно пожал плечами:
— Петрович, я решительно отказываюсь тебя понимать…
— Да что тут понимать? — Ольшанский нетерпеливо взмахнул трубкой. — Всё, стерли запись, остались только картинки… Юра, не томи: признайся, ты ведь узнал его?
— Ну… В общем…
— Юра!
— Да, я его знаю, — сдался наконец Юра.
— Юра, ты молодец!!! — радостно воскликнул Ольшанский. — Кто это? Имя, адрес, место работы?!