— Не уберегли, — обронил Щавель, словно булыжник на лоб начальника стражи обрушил, у того аж колени подогнулись. — Зачем вы тут приставлены, пьяных обирать?
— Виноват, боярин.
— Ни защитить, ни покараулить, — отмерил Щавель, отчего городовые единовременно припомнили голову на колу. — Больница работает? Гони телеги, есть нужда в медицинской помощи. Убитых похоронить, Карп! Наших на кладбище, «медвежат» возле укрывища, как последних москвичей.
Когда городовые утекли исполнять приказание, Щавель оживился.
— Кто из твоих с огнестрелом обращаться умеет?
— Все умеют, — рассудительно ответил повидавший службу десятник. — Скворец метко стреляет, Храп сноровист в этом деле, что касается дульнозарядного. С калашей-то все палить горазды.
— Зови сюда Храпа, Скворца, Ерша, — решил использовать сработавшуюся пару дружинников старый командир. — Моих оболтусов тоже. Лузга, ты дочистил там? С нами поедешь.
— Хочешь «медвежат» достать? — спросил Сверчок.
— Они не спали, не ели, среди них раненые. Они далеко не уйдут. Догоним и поубавим их количество.
— Наши тоже не спали и не ели.
— Вчера делали, пока хватит.
Сверчок поднялся бодрить личный состав, но спросил из гордости:
— Я бы с тобой поехал.
— Ты в больнице сиди, лечись. Отправь гонца с рапортом в Новгород и жди, когда Литвин подойдёт. Если к тому времени от нас не будет вестей, пусть немедленно выступает на розыски. На этом дворе вам больше нечего делать, и так всю прислугу распугали. На больнице оборону занимайте, смотрите там, не проспите «медвежат». С одного раза селигерские могут не уняться, будут ещё мстить за ростовщика. Привлекай местную стражу караульную службу нести. Если что, сажай всех косячников в яму, а там князь рассудит.
— Так точно, — ответил Сверчок. — Всё будет по Уставу. Но ты возвращайся, боярин.
— Всяко может быть, на охоту едем.
* * *
— Вот твой шанс, не мешкай, действуй, — шепнул бард, когда Михан выходил из номера. — Со Скворцом будешь рука об руку, улучи удобный случай и поговори с ним о дружине. Скворец сейчас на повышение пойдёт. Пока ты рядом с ним внизу, цепляйся, будь как репей. Потом поздно может оказаться. Если за гриву не ухватил, то и за хвост не удержишься.
Щавель построил отряд у конюшни, окинул цепким взором.
— Работать сможешь? — спросил он Храпа. — Как твой бок?
— Смогу, — вскинул бородёнку плешивый ратник. — Рёбра не помеха, заживут.
Ёрш, разбивший до синевы левую руку, в вопросах не нуждался. Сразу было ясно — годен и рвётся в бой.
— «Медвежат» было полсотни. Из них три десятки атаковали нас и понесли потери в шестнадцать человек. Две десятки ошивались где-то в окрестностях, потрошили склеп на окраине и ушли в сторону Москвы, возможно, соединились с остатками нападавших, — обрисовал Щавель обстановку. — Наша задача догнать их, обстрелять и отойти. Затем произвести доразведку, снова обстрелять. У нас три ружья, обрез и два лука, у «медвежат» — два ствола. У нас превосходство в огневой мощи, у противника в численности. Надо осаживать их и удерживать до подхода подкрепления из Великого Новгорода. Задача ясна?