В это мгновение, не зная, что сейчас творится на возведенных рубежах, Вадим все же раскаялся в том, что вызвался добровольцем. Вырытые полнопрофильные окопы, доты, блиндажи казались ему теперь наинадежнейшим убежищем. По крайней мере это все лучше, чем лежать ничком в снегу укрывшись за стволом дерева.
Загрохотали взрывы ручных и подствольных гранат разбрасывающих снег, мешая его с мерзлой землей.
Но в какой-то момент Куликов осознал, что он сейчас возможно, даже скорее всего, единственный командир отряда и нужно, что-то делать, чтобы не остаться в этом перепаханном снегу навсегда. Он уже слышал что противник обходит их с флангов, стремясь окружить маленький отряд в огненное кольцо перекрестного обстрела. И как только китайцы завершат окружение, у них не останется ни единого шанса на спасение.
Нужно банально спасать свою жизнь.
— Отделение! Слушай морю команду! — выкрикнул Вадим, чуть осмотревшись. — Занять круговую оборону! Огонь!
Куликов сам сделал длинную очередь, скорее для острастки противника, чем в кого-то конкретно. Остальные стреляли так же. По крайней мере, этим они заставили китайцев чуть умерить свои аппетиты и проявлять большую осторожность, а это в свою очередь замедлило их продвижение.
Десантникам повезло: Коржаков каким-то образом почувствовал засаду и что хорошо, почувствовал ее еще на изрядном удалении, а не то от них уже ничего бы не осталось.
"Хорошо еще что зима и снег кругом, — мимолетно подумал Куликов. — У китайцев не было возможности заминировать нам тропу. Все сразу видно. В то время как в траве…"
— Отходим!
Уж как Вадим ненавидел старшего сержанта, но бросить его тоже было невозможно, хотя бы не убедившись что он мертв.
Сделав перекат, и снова дав очередь на звук, он добрался до находящегося в бессознательном состоянии Коржакова и проверил пульс на шее.
— Живучий ты…
— Отходите, товарищ младший сержант! Мы прикроем!!!
— Понял! Прикройте!
Солдаты усилили огонь и Вадим, освободив командира от тяжелого рюкзака, потянул старшего сержанта за воротник. Неожиданно выяснилось что тащить Коржакова легко, хотя весил он немало сам по себе. В чем тут дело? Может опасная для жизни ситуация придала сил? Или просто получился эффект санок, ведь как выяснилось они отступали под уклон.
"А это мысль", — подумал Куликов.
В полусотне метрах отсюда довольно пологий уклон превращался в очень крутой спуск, почти обрыв на несколько десятков метров. Только скатившись по нему до самого дна, солдаты получали хоть какой-то шанс на спасение. Только там внизу, отойдя от шока, они смогут организовать полноценную оборону и действовать более осмысленно.