Не то, понял он, это все не то.
Остро и мучительно Старыгин почувствовал свое одиночество и беззащитность перед этим враждебным, настороженным, недоверчивым пространством.
Он преодолел мгновенный страх, встал с камня и зашагал вперед еще быстрее, стараясь все же не наступать на цветущие травы, вести себя в этом зачарованном месте, как воспитанный гость.
Надо только перейти эту лощину, подняться по противоположному склону, и все станет как прежде…
Дорога пошла вверх.
И вдруг впереди, на пологом каменистом склоне, Старыгин увидел несколько пучков невзрачной серовато-бурой травы.
В этой траве не было, на первый взгляд, ничего особенного, но Дмитрий Алексеевич замер на месте, его сердце громко забилось, во рту пересохло от волнения.
Это была она, целебная трава гюльчи!
Старыгин никогда не видел ее, ничего о ней не знал – но он ни секунды не сомневался.
Как сказал ему певец? Иди вперед, и твое сердце узнает траву гюльчи среди тысячи трав!
И это оказалось правдой: сердце Старыгина с первого взгляда узнало целебную траву!
Дмитрий Алексеевич наклонился, протянул руку за пыльным пучком, но тут же отдернул ее: рядом с кустиком травы скользнуло такое же тускло-серое тело, качнулась треугольная голова и сверкнули немигающие глаза змеи.
Старыгин выпрямился, отступил на шаг, вгляделся в склон перед собой.
Да, ему не померещилось: возле чахлого кустика травы свернулась большая серая змея, словно сторожа целебное растение.
Это было похоже на эпизод из древнего мифа: змей, стерегущий заколдованное сокровище…
Старыгин отступил еще на шаг, поднял посох кайчи и ткнул им в каменистую землю, пытаясь спугнуть, отогнать змею. Но та только раздраженно зашипела, подняла голову и вцепилась в посох зубами. Старыгин стряхнул змею с посоха, замахнулся и снова ударил, на этот раз целясь в серый треугольник змеиной головы. Змея отдернулась, отползла в сторону, но не сдалась: она подняла голову еще выше, откинула ее назад, выпустив узкий раздвоенный язык, и сделала выпад вперед, метя в ногу Старыгина.
Дмитрий Алексеевич едва успел отскочить и снова принялся бить посохом – раз за разом, потеряв самообладание, почти не целясь, вкладывая в удары всю свою силу.
Большинство ударов не попало в змею, но некоторые все же достигли цели, и треугольная голова, качнувшись, упала на землю. Серое тело еще несколько секунд извивалось и наконец затихло.
Старыгин какое-то время стоял над мертвой змеей, стараясь успокоиться, выровнять дыхание.
Ему пришлось заплатить за целебную траву жизнью змеи.
Впрочем, почти всегда так и бывает – за жизнь платят смертью…