Теперь уже четыре зверя стояли перед ним полукругом и, казалось, ждали подходящего момента, чтобы наброситься на беззащитного человека и разорвать его на клочки. Они не издавали ни звука и от этого казались еще страшнее, еще неотвратимее.
Вокруг медленно сгущалась тьма.
В какой-то момент Старыгин подумал, что он сходит с ума: даже один такой зверь выглядел неправдоподобно, а тут – сразу четыре…
– С меня хватило бы и одного! – едва слышно проговорил Старыгин, в ужасе разглядывая чудовищ.
Звери словно проснулись от звука его голоса: все четверо издали глухое угрожающее рычание и двинулись вперед.
Сумерки все больше сгущались, и, кроме того, по степи разлился густой туман, который, как молочная река, залил травы и камни, залил всю окрестность на полметра от земли. Лапы надвигавшихся на Старыгина чудовищ утонули в этом тумане, и они как будто плыли к нему по этой молочной реке, отчего вся картина стала еще более нереальной, еще более пугающей.
Старыгин попятился. Он понимал одно: нельзя бежать, нельзя впадать в панику. Стоит ему броситься наутек – и четыре монстра нападут на него и в долю секунды растерзают…
– Спокойно, спокойно! – проговорил он, обращаясь то ли к зверям, то ли к самому себе, и выставил вперед суковатый посох кайчи, как слабую, жалкую защиту.
Но, как ни странно, увидев посох, чудовища остановились, а одно из них, коричневатое, даже немного отступило, словно отплыло назад в густом молоке тумана.
Старыгин ничуть не обольщался: это – не более чем минутная передышка, сейчас они снова двинутся вперед…
И вдруг из сгущавшегося мрака позади чудовищ беззвучно выплыл всадник.
В первый момент Дмитрий Алексеевич подумал, что это – плод его больного воображения, настолько странно выглядел этот человек. Да и человек ли это был в действительности?
Он появился верхом на крупной, мощной лошади, которая бесшумно плыла по молочной реке. Сам же всадник был облачен в старинный, расшитый золотом кафтан, поверх которого был надет чеканный позолоченный панцирь. Голову всадника венчал золоченый узорчатый шлем с ярким плюмажем из перьев, вставленным в его навершие. За спиной всадника красовались лук и колчан со стрелами, на поясе был привешен кривой меч в ножнах, усыпанных драгоценными камнями.
В общем, этот всадник казался персонажем легенд, сошедшим со страниц старинной книги или средневекового манускрипта, а может быть – порождением надвигавшихся сумерек, порождением растекавшегося по степи тумана.
– Тумен, Сапсан! – воскликнул всадник негромким, но звучным и властным голосом. – Джучи, Себедей!