– Не слушайте ее! – проговорил Старыгин, выходя из темноты. – Эта пустая болтовня только испортит вам настроение. Понятно, что она говорит про горную дорогу – здесь, в Ронде, всякая дорога ведет через горы… а плохой человек с дурным глазом – это любимый персонаж цыганских гаданий…
Цыганка подняла голову, увидела Старыгина и вдруг заметно побледнела.
– Чур, чур меня! – забормотала она, отступая к костру. – Чур-чура-чемчура! Зачураюсь, закрещусь! Проходи мимо, незнакомый человек, я тебе ничего плохого не сделала!
Она часто-часто замахала руками, широкие рукава яркой кофты съехали вверх к плечам, и Старыгин заметил на левом смуглом запястье цыганки четкую татуировку – крест, обвитый оливковой ветвью. Он задумался было, что это значит, но цыганка крупно перекрестилась, подскочила к своим соплеменникам и что-то взволнованно проговорила на незнакомом хрипловатом языке.
Цыгане повскакали с мест, уставились на Старыгина, и среди них началась самая настоящая паника. Бородатый гитарист что-то резко скомандовал, взглянул на Старыгина своим горячим черным глазом, хлестнул узорчатой плеткой по лаковому голенищу сапога. Женщины забегали, бренча монистами, разметая пыль оборками длинных юбок, похватали свой скарб, разбросанный по траве, и понесли его к видневшимся в темноте трейлерам, заменяющим современным цыганам лошадок и кожаные кибитки.
– Чем это вы их так напугали? – насмешливо спросила Мария, однако Старыгин почувствовал, что эта насмешка напускная и встреча с цыганами всерьез испугала девушку.
– Наверное, у меня дурной глаз, – отшутился он. – Идемте дальше, вы говорили, что отсюда совсем недалеко до вашего дома.
Они зашагали к темневшему впереди мосту.
Над ними сияли яркие южные звезды, воздух был наполнен сладковатым ароматом цветущих апельсиновых деревьев и громким стрекотом цикад. Старыгин испытывал удивительное волнение – он только что выбрался из мрачного подземелья, можно сказать – с того света, и рядом с ним была чудесная девушка…
Они перешли древний мост и теперь поднимались в гору по узкой тропинке. Мария оступилась, и Старыгин поддержал ее. При этом между ними словно пробежал электрический ток. Сердце Дмитрия пропустило один удар, во рту пересохло. Он не сомневался, что Мария испытывает сейчас такое же острое волнение. По небу над его головой промелькнула падающая звезда, и Старыгин загадал желание: чтобы этот чудесный миг длился вечно…
Однако долгий подъем в гору несколько охладил его чувства, и Старыгин был теперь озабочен только тем, чтобы скрыть от Марии одышку и пот, крупными каплями выступивший на лбу, несмотря на то, что ночь стала прохладной.