Они поднялись наверх и пошли по пустым темным улицам спящего городка.
– Уже близко, – шепнула Мария, и Старыгин снова расстроился.
Во-первых, она заметила, что он устал и запыхался, а во-вторых, вот сейчас он проводит ее до дома, а что потом? Куда он денется глубокой ночью?
– Вот здесь, – Мария открыла своим ключом дверь подъезда и потянула замешкавшегося Старыгина за руку, – да идемте же! Только не топайте сильно, мои соседи ложатся рано.
Не выгнала! Старыгин взбежал по ступенькам, как барс – огромными бесшумными прыжками.
Квартирка оказалась маленькой – две комнаты и крошечный закуток, где едва помещались плита и холодильник. Мария заметила, что Старыгин оробел, и шутливо потрепала его по плечу:
– Не бойтесь, Дмитрий, я не кусаюсь! Вам же все равно некуда идти в такой поздний час, так что вполне можете переночевать вот на этой кушетке в гостиной.
При этом глаза ее так блеснули, что Старыгин приободрился.
– Хотите кофе? – самым светским тоном спросила Мария, словно они не носились весь день как угорелые, не ползали по мрачным подземельям, не поднимались по крутым каменным лестницам, а просто вышли прогуляться после обеда. А потом вернулись – и вот она, как любезная хозяйка, предлагает своему гостю кофе, причем вполне вероятно, что он вежливо откажется. Или выпьет маленькую чашечку, просто чтобы посидеть подольше и поболтать с милой приятельницей на ничего не значащие темы.
Старыгин не хотел кофе. Он хотел есть. Вот именно: рядом с ним была прелестная молодая девушка, его очень сильно влекло к ней, однако голод – не тетка, а у него после завтрака, еще в отеле Малаги, не было во рту ни крошки. Да, еще по дороге в Ронду он выпил плохого кофе из автомата, когда автобус остановился на заправке.
Так что сейчас мысль о кофе его не слишком вдохновила. Однако следовало соглашаться, потому что, судя по всему, ему не предложат в этом доме ни паэлью, ни традиционные испанские тапас, ни просто кусок жареного мяса с картошкой.
Да что там, сейчас он согласился бы на простой бутерброд или – стыдно сказать! – гамбургер из «Макдоналдса»!
Дмитрий Алексеевич по природе своей был гурманом и наедине с собой всячески потакал своей слабости. Больше всего он любил итальянскую кухню – карпаччо, ризотто, салат из маринованного мяса осьминога, но не отказался бы сейчас и от самых обычных спагетти. Как уже говорилось, он вообще по роду своей работы тяготел ко всему итальянскому – к художникам, городам, кинофильмам неореализма, поэту Данте Алигьери и вину кьянти.
Есть захотелось невыносимо, Старыгин даже прикрыл глаза от пронзившей желудок боли. Перед его мысленным взором тотчас предстала сковорода с огромной неаполитанской пиццей.