— Самые маленькие очаровательные вещички могут произвести наибольшие впечатление, — говорит Исобель, захваченная врасплох тем, что её голос чуть ли не срывается до слез.
Шляпка не отвечает.
— Не думаю, что ты вообще произведешь хоть какое-то впечатление, — говорит Исобель.
И вновь шляпка молчит.
Она только хотела удержать цирк в равновесии. Препятствовать тому, чтобы две конфликтующие стороны причинили ущерб друг другу или их окружению. Удержать чаши весов в равновесии.
Снова и снова у неё в голове прокручивается та сцена в бальном зале, где она видит их вместе. Она вспоминает обрывки подслушанного разговора. Марко тогда сказал, что делал всё ради неё, высказывание, которое она тогда не поняла, а вскоре после забыла.
Но теперь всё предельно ясно.
Все эмоции в картах, когда она пыталась прочесть в них о нем, касались только её — Селии. Цирк сам по себе, весь был для неё. На каждый новый прекрасный шатер, который он создает, она отвечает созданием своего. Да Исобель и сама помогала сохранять баланс. Помогая ему. Помогая им обоим.
Она смотрит на шляпу в своих руках. Белое кружево ласкает черную шерсть, ленты переплетаются. Их не разделить.
Исобель рвет ленты своими пальцами, потянув за банты во внезапном приступе ярости. Носовой платок плавно опускается вниз, словно призрак, среди вышивки в виде виноградной лозы можно прочесть инициалы С.Н.Б.
Карта Таро падает на землю рубашкой вниз. На карте изображен ангел, а ниже стоит надпись Сдержанность.
Исобель прекращает рвать ленты, затаив дыхание. Ожидая последствий, хоть что-нибудь, в ответ на её действия. Но все тихо. Вокруг неё мерцают свечи. Занавеска из бисера висит спокойно, не шелохнувшись. Неожиданно он чувствует себя глупо, даже как-то по-дурацки, оставшись одна в своем шатре с кучей спутанных лент и старой шляпкой. Она чувствует себя дурой, за то, что возомнила, будто может влиять на такие вещи. Чтобы она не делала, никогда не имело никакого значения.
Она наклоняется, чтобы поднять упавшую карту, но ее рука замирает, едва не дотянувшись до неё, когда она слышит что-то. На долю секунды этот звук напоминает визг тормозов поезда.
Исобель потребовалось некоторое время, чтобы понять, что звук доносящийся снаружи шатра, на самом деле является криком Поппеты Мюррей.
Конкорд, Массачусетс, 31 октября, 1902
Поппета и Виджет стоят у ворот цирка, подальше от билетной кассы, несмотря на то, что ручеек из посетителей почти иссяк в столь поздний час. Наполненный звездами туннель уже убрали, заменив его одной полосатой занавесью. Часы позади них бьют три раза. Виджет жует покрытый шоколадом поп-корн.