— Я бы хотела, чтобы Вы подписали документ о передаче прав на цирк, — Поппета находит ручку среди беспорядка на столе, расписывает ее на клочке бумаги, чтобы убедиться, что в ней есть чернила.
— Начнем с того, что цирк никогда мне не принадлежал, — бормочет Чандреш.
— Ну, конечно же принадлежал, — говорит Поппета, выводя букву П. — Это же была Ваша идея. Но мне известно, что у Вас нет времени на цирк, и я подумала, что лучше всего было бы, если бы вы отказались от Вашей должности — владельца.
Чандреш секунду-другую обдумывает, сказанное Поппетой, а затем кивает и подходит к столу, чтобы прочитать договор.
— Здесь перечислены Итан и Лейни Бёрджес, но нет тетушки Падва, — говорит он, изучая документ.
— С ними я уже поговорила, — говорит Поппета. — Госпожа Падва не желает больше быть в это вовлеченной, но уверяет, что мисс Бёрджес сможет справиться со своими обязанностями.
— Кто это, мистер Кларк? — спрашивает Чандреш.
— Очень дорогой мне друг, — говорит Поппета, мягкий румянец заливает ее щеки. — И он прекрасно позаботится о цирке.
Когда Чандреш добирается до конца документа, она передает ему ручку.
Он ставит свою подпись с росчерком, подрагивающей рукой, позволяя ручке упасть на стол.
— Мою признательность не выразить словами.
Поппета дует на чернила, чтобы они высохли перед тем, как она кладет договор в портфель. Чандреш отмахивается от ее слов взмахом руки, возвращаясь назад к окну и разглядывая гладь синей бумаги, подвешенной над ним.
— Что думаете делать с набросками? — спрашивает Поппета, закрывая портфель.
— У меня все это осталось… планы остались от Итана и я не знаю, что с ними делать, — говорит Чандреш, обводя рукой ворох бумаг.
Поппета снимает своё пальто и вешает его на стул возле стола, и внимательно приглядывается к чертежам, наброскам и эскизам свисающих с полок, прикрепленных к зеркалам, картинам и окнам. На некоторых начерчены комнаты целиком, на других нарисованы какие-то сегменты архитектурных зданий, арок или залов.
Она останавливается, когда подходит к доске для дротиков с серебряным ножом, воткнутым в самое яблочко, а его лезвие подпорчено тёмными пятнами. Нож исчезает, когда Поппета продолжает прогуливаться по кабинету, однако Чандреш не замечает пропажи.
— Они предназначены для ремонта дома, — говорит он, пока она ходит по комнате, — но они не подходят друг другу должным образом.
— Это музей, — говорит Поппета, сопоставляя с обрывками, которые она углядела в звездах и теперь хранила в своей памяти.
Они все полностью перепутаны, но то, что это именно то самое, не вызывало никаких сомнений. Она берет в руки несколько чертежей и совмещает их друг с другом, располагая один за другим.