Цукико ловит на себе взгляд Марко и, хотя он ни о чем не спрашивает, она тихо говорит:
— Это часть того, кем я была, кто есть и кем буду.
А потом она улыбается и проходит в столовую, оставляя Марко одного в прихожей, в то самое время, когда часы начинают отбивать полночь и приносят первые блюда.
Она выскальзывает из обуви у входа и идет босиком рядом с пианино, где больше всего света от канделябров и люстр.
Сначала она просто стоит, расслабленно и спокойно, в то время, как ужинающие смотрят на нее с любопытством, а потом сразу становится понятно, в каком жанре она выступает.
Цукико — акробат.
Традиционно, такие гуттаперчевые артисты выгибаются либо вперед, либо назад, в зависимости от гибкости собственного позвоночника, и их трюки и представление основано именно на этом различии. Цукико, однако, одна из тех редких акробатов, чья гибкость одинакова в обоих направлениях.
Она движется с грацией опытной балерины, что подмечает госпожа Падва и говорит об этом сестрам Бургесс, еще до того, как начинаются наиболее впечатляющие по ловкости трюки.
— Вы могли проделывать такие вещи, когда танцевали, — спрашивает ее Тара, в то время, как Цукико поднимает ногу высоко над головой.
— Мое расписание было бы более загружено, если бы я могла, — отвечает госпожа Падва, покачивая головой.
Цукико — непревзойденный исполнитель. Она добавляет прекрасные композиции, выдерживает идеальные по времени позы и паузы. Хотя она изгибает тело в невообразимых и, кажется, болезненных позициях, с лица не исчезает улыбка.
Ее скромная аудитория забывает о своих разговорах и о своем ужине, пока смотрит на нее.
Лейни говорит сестре, что была уверена, что звучала музыка, хотя кроме шуршания шелка и потрескивания очага, никаких звуков нет.
— Вот именно об этом я и говорил, — произносит Чандреш, ударяя кулаком по столу, внезапно разрушая очарование.
Тара едва не роняет вилку, успевая ее подхватить до того, как та стукнет по тарелке с устрицами-пашот в вермуте, но Цукико равнодушно продолжает выполнять свои грациозные движения, лишь появляется улыбка на лице.
— Об этом? — спрашивает госпожа Падва.
— Об этом! — повторяет Чандреш, указывая на Цукико. — Вот таким на вкус должен быть цирк. Необычно, но красиво. Провокация, но элегантная. Это судьба — ее появление сегодня, здесь, сейчас. Нам надо заполучить ее, ничего меньшего я не приму. Марко, принеси стул этой леди.
Место для Цукико подготовлено; на лице ошеломленная улыбка, когда она занимает место за столом.
Последующий разговор включает нечто большее, чем простое предложение работы; есть несколько отклонений в сторону балета, современной моды и японской мифологии.