Когда Гаевский-Бюсси уже выходил от Императора, прискакал Колиньи. Он был весь покрыт грязью и кровью, а по зло сверкающим глазам Антон понял, что вести он привез плохие. Наполеон, как это часто бывало, немедленно всех удалил и принял загадочного помощника в одиночестве.
— Ему кто-то помог! — Колиньи в отчаянии упал на колени перед креслом Императора. — Я сам видел трупы — словно какой-то медведь их раздавил! Что за предмет? Но это не важно — он ушел. Я наказал виновных, но что толку?
— Ничего, мой друг, ничего... — Наполеон с трудом сдержал ярость. — Это означает всего лишь, что игра продолжается. Мы идем на Смоленск и ищем генерального сражения. Если потребуется, я пройду всю эту страну. Остужеву не спрятаться, если только он не использует предмет.
— И что тогда? — с испугом спросил Колиньи.
— Этого никто не знает, мой Жерар. Но думаю, мы справимся с этим! — Он встал, отбросил фальшивую повязку и прошелся по комнате. — Я даже хочу этого. Посмотрим, как Остужев будет выглядеть в этой роли. Боюсь, она ему не по росту.
Глава седьмая. Любовь, предательство и сокровище Сфинкса
1798 год
— Ты уверен, что это она?
Наполеон нервно расхаживал по кабинету. Кажется, здесь прежде располагался гарем мамелюка, которому принадлежал этот большой дом в Каире. Возможно, мамелюку здесь было удобно, но Бонапарта раздражало все. Восточная архитектура, низкие потолки в переходах... Он давно перестал мучиться из-за маленького роста, но тут все вернулось: рослые гренадеры сгибались едва ли не в два раза, в то время как их генерал мог и шляпу не снимать. Он подошел к наскоро сколоченному столу — нормального в доме просто не нашлось! — и побарабанил пальцами по карте Египта. Весьма неточной, приблизительной карте.
— Да, уверен! Я знаю ее почерк, мой генерал. Это Джина.
— Джина... Чем нам поможет Джина, если англичане захватят Александрию? Не слишком я доверяю нашему адмиралу де Брюи. Между тем арабы готовят восстание, ждут, когда мы успокоимся, и попытаются перерезать нас. Вот что, Колиньи: распусти слухи, что я принял ислам. И в мечеть надо сходить.
Колиньи лишь кивнул, ожидая ответа на главный вопрос. Джина Бочетти прислала сообщение: она в Каире, и она хочет личной встречи с Бонапартом, которому в очередной раз призналась в любви. Судя по стилю письма и даже почерку, Джина нервничала.
— Пусть приходит сюда! — решился Бонапарт. — Никаких тайных встреч в незнакомых мне местах не будет, я не мальчик и понимаю, как можно организовать засаду.
— Не думаю, что она...
— Я не доверяю женщинам. И особенно влюбленным женщинам! Они не в себе, а от любви до ненависти, как известно, один шаг, — Наполеон вернулся к карте и что-то быстро отметил с помощью циркуля. — Если она действительно влюблена, как ты говоришь, то пусть проявит безрассудство тем, что явится ко мне. Одна.