- Да, конечно. Подлинное возрождение наступает только после того, как вы помешаете нас в эту машину. Я помню.
- Эта машина... - сказал Монс. - Если бы ее не Применяли каждое столетие, вы и Тирелл уже давно стали бы слабоумными. Машина очищает сознание таким же образом, Как это происходит с электронным мозгом, когда его освобождают от лишних записей в памяти. При этом мы меняем некоторые воспоминания - не все, разумеется. Сохраняем только то, что необходимо свежему и ясному уму.
- Зачем вы мне это говорите?
- Новые воспоминания, которые мы даем сознанию, создают новую личность, Нерина.
- Новую? Но Тирелл ведь остается все тем же.
- Не совсем. Каждое столетие он немного меняется - по мере того, как жизнь становится лучше, а мир - счастливее. И ваше сознание, Нерина, возрождалось три раза, и вы уже не та, что были... Я говорил с Тиреллом, и, думаю, произошло следующее. Мы полагали, что "стирая" из памяти Тирелла воспоминания, уничтожаем первоначальную личность. Теперь же мне кажется, что этого не происходило. Основа его личности оказалась скрытой под более поздними наслоениями. Ее подчиняли, загоняли каждый раз так глубоко в в сознание, что она просто не могла выйти на поверхность. Она, фактически, оказывалась в подсознании. И это происходило каждое столетие. Двадцать раз. В результате - более двадцати личностей Тирелла оказались погребенными в его сознании. Естественно, что сосуществование такого количества личностей не позволяет ему сохранить свое психическое равновесие. А теперь что-то страшное выползло из тайников его души.
- Белый Христос никогда не был убийцей!
- Да, конечно. Даже самая первая его личность двадцать веков назад должна была быть очень благородной, сильной и доброй, чтобы принести мир Земле. Но иногда в подземельях сознания может что-то измениться. Какая-то из многих погребенных личностей могла быть... с изъяном.
Нерина оглянулась на дверь.
- Мы должны полностью убедиться в этом, - сказал Монс. - Мы можем изменить Мессию и таким образом спасти. Начать нужно немедленно. Молитесь за него, Нерина...
Он остановил на ней смятенный взор, затем повернулся и быстро удалился. Через несколько минут она услышала легкий шум: два монаха застыли у обоих входов в коридор.
Она открыла дверь и вошла в комнату Тирелла.
Окровавленный нож на столе... Темный силуэт перед окном... Пылающее синее небо...
- Тирелл! - неуверенно позвала.
Он обернулся.
- Нерина, о, Нерина!
Его голос остался прежним: нежность, спокойная сила.
Она бросилась в его объятья.
- Я молился, - сказал он, склонив голову на плечо Нерины. - Монс сказал мне... Что я сделал?