Я отпил еще немного воды под унылое бормотание Джонни о том, что в лесбийских отношениях Беатриса оказалась доминирующим партнером, хотя вовсе не красавица и, по его мнению, уговаривает Аманду бросить его.
– У нее имеются кнуты, цепи и всякое такое, – таддычил он, сокрушенно качая головой. – Ее нора напоминает камеру пыток, там есть даже разные дубинки. Разве Аманда может ей возразить?
В задней части фургона послышалась слабая возня, как будто сидевшие там пытались усесться поудобнее.
Тут к борделю подъехал огромный «лендкрузер». Он показался мне знакомым. Было без десяти двенадцать.
– Макс, ты меня слушаешь? Или тебе все равно? – ныл Джонни.
Из автомобиля вышли Крис Хольц, Большой Майк и Фитц, а машина развернулась и проехала мимо нас прочь. Мне показалось, за рулем сидел Слим Робби. Интересно, подумал я, вернется ли он за ними?
– Мне все равно, Джонни, – сказал я, глядя, как Крис и его люди позвонили в домофон и через пару секунд вошли в дом Джонни их не заметил, это меня очень устраивало. Если бы он догадался, что мы собираемся похитить самого Криса Хольца он бы сорвался с места быстрее, чем Уайл И. Койот,[15] и не останавливаясь побежал бы к своим Аманде, Делии и даже к Беатрисе с ее дубинками.
– Все-таки я считал тебя своим другом, – проворчал Джонни, но я не обращал на него внимания.
Я почувствовал лихорадочное возбуждение и готов был скакать и прыгать, как молодой Элвис.
Я трижды стукнул в перегородку, затем еще два раза с расстановкой, что означало: «Внимание, они прибыли». В ответ раздалось три удара, подтверждающих: меня поняли.
– Прости, Джонни, но нам пора приниматься за работу. Давай, поехали.
Джонни завел мотор и медленно покатил по улице, пока не оказался в пятнадцати футах от борделя.
– Все, тормози здесь. Поставь машину во второй ряд.
– Теперь-то ты наконец расскажешь о вашей затее, Макс?
– Не скажу.
Я стукнул в перегородку два раза, сообщая, что мы прибыли я место. Задняя дверца распахнулась, и я увидел в зеркальце, как Таггер направился ко входу в клуб. Началось!
Я нажал на секундомер и следил за стрелкой, как в старые времена, охваченный сильнейшим возбуждением. Я напрягся и полностью сконцентрировался. Вопрос шел о жизни и смерти. Выше ставки не бывает. Если промахнешься, ты мертвец, конец жизни, все. Капут. Ты уже в прошлом. Но что может быть лучше этих мгновений с их мощным взрывом адреналина, с радостным предчувствием предстоящего сражения? Голову даю на отсечение, только не оргазмы Аманды.
Тридцать секунд. Сорок. Джонни что-то бубнил, но я не слышал. Его голос звучал бессмысленным фоном. Пятьдесят секунд. Пора! Я быстро простучал в перегородку пять раз подряд, спрятал в карман секундомер и вышел из фургона. Обернувшись, я прошептал в полуспущенное окно: