Но как его не было в клубе, так не оказалось и дома. Мы несколько минут звонили в домофон, но он не ответил. Я позвонил Элейн Томс в «Аркадию», чтобы уточнить адрес: нет, все правильно. Фаулер до сих пор не появился в клубе – факт, который начинал беспокоить и ее, и меня.
Мы уселись в машине и без толку прождали минут десять, а потом решили вернуться в участок. Утро оказалось нерезультативным, и Беррин расстроился, словно до него только теперь дошло, что работа в полиции не так увлекательна, как это показывают по телевизору.
И вот, когда мы выезжали из комплекса Фаулера, я увидел нечто интересное. Мимо нас проехал темно-синий «рейнджровер». Я видел его всего пару секунд и сразу заметил содранную краску и клейкую ленту на обоих боковых стеклах. Машина стремительно удалялась, но я успел запомнить ее номер, пока Беррин выезжал из ворот и сворачивал в другую сторону.
– Видел эту машину? – спросил я его.
Все-таки Беррин – чертовски ненаблюдательный парень.
– Какую машину? – ответил он.
Я немного подумал. Кто же это был настолько смелым и отчаянным, чтобы средь бела дня раскатывать по городу в изрешеченном пулями «рейнджровере»? А ведь эти отверстия могли быть только от пуль – а от чего же еще? – и, как я уже заметил, никогда не следует недооценивать глупость преступника. Ладно, пусть я напрасно тратил время, но я все-таки достал мобильник и сообщил в участок о подозрительном автомобиле, назвал его марку, номер, место, где я его заметил, и в какую сторону он направлялся.
– Может, мне последовать за ним? – сразу оживившись предложил Беррин.
– Да не стоит, может, ничего особенного. Пусть этим делом займутся патрульные. А нам пора уже перекусить.
– И что вы думаете? Что этот лис сбежал из курятника?
Властный и громкий голос принадлежал старшему инспектору Ноксу, большому начальнику. Уж он-то никогда не терял самообладания во время допроса. Мы с Беррином сидели в его кабинете по другую сторону внушительного стола, объясняя, что понятия не имеем, куда подевался Рой Фаулер.
– Мы незнаем, – пробормотал Беррин. – Но мы с ним точно договаривались о сегодняшней встрече.
– Хотя вообще-то это странно, – заметил я. – Уж слишком рано он исчез. Похоже на признание своей виновности, но, честно говоря, у нас на него ровно ничего нет.
Нокс с глубокомысленным видом кивнул:
– Вот именно. Куда же он делся в таком случае?
Это был хороший вопрос.
– Может, у него случились более срочные дела, и он решил, что разговор с нами подождет, – наконец предположил я.
Нокс фыркнул.
– Если так, то он очень ошибается. Мы объявим его в розыск. Пусть любой патрульный, который его увидит, заберет его и привезет сюда для допроса. Я не желаю, чтобы каждая мелкая сошка из преступного мира считала себя важной птицей.