Черт побери, подумал он, Элеонор права. Старческий отцовский комплекс. Ему хотелось подойти к Кэролайн, заключить в объятия, прошептать ей на ушко: «Дорогая, ты у меня такая красавица!» А потом зарыться носом в светлые волосы дочки и зарыдать.
Но вместо этого он обернулся к профессору истории, сидевшему рядом, и произнес:
— Простите, сэр, я не расслышал, что вы сказали?
Профессор, который был немного похож на Эйнштейна, знал это и потому отрастил длиннющую гриву, как и положено настоящему ученому мужу, какое-то время, щурясь, смотрел на Стрэнда.
— Я спросил, как вы освещаете проблему Вьетнама в ваших классах. Я имею в виду систему государственного образования.
— Мы не преподаем современной истории.
— Вьетнам — разве это современная история? — возразил профессор. — Корни этой проблемы ведут еще ко Второй мировой войне. История — это сплошная паутина, без швов. И наши мальчишки шли на войну прямиком с выпускных балов. После чего неизбежно возник кризис сознания, расколовший наше общество…
Стрэнд решил, что к высказываниям этого человека не следует относиться всерьез.
— В нашу программу этот предмет не включен. — Стрэнд сознавал, что ответ звучит грубо, и понимал, что собеседник здесь совершенно ни при чем, а вывели его из равновесия утренние беседы с Хейзеном и Элеонор, а также созерцание Кэролайн, которая сидела рядом с матерью и тихо ела. Никакого «раскола» ни на его отделении, ни в собственной душе не наблюдалось. Сам Стрэнд крайне отрицательно относился к войне, о чем писал своему конгрессмену, подписывал петиции, рискуя потерять работу, а дома, за столом, в присутствии Джимми, говорил, что ничуть не осуждает молодых парней, которые сбежали в Швецию или официально зарегистрировались как принципиальные противники войны. Но он не мог сказать этого здесь, за омарами и гусиным паштетом, в солнечной и благостной атмосфере пикника, на берегу океана.
К счастью, от дальнейшей беседы с «Эйнштейном» его спасло появление Хейзена.
— Прошу извинить меня, мистер Стрэнд, — сказал хозяин дома, приблизившись. — Можно вас на минуточку?
— Конечно. — Стрэнд поднялся из-за стола и проследовал за Хейзеном в дом.
— Прошу прощения за беспокойство, — тихо произнес Хейзен, когда они оказались в пустой гостиной, — но я вынужден немедленно уехать в город. Утром за завтраком позвонили. Хочу ускользнуть потихоньку, по-английски, обойтись без прощаний и извинений. Надеюсь, вы меня понимаете?
— Ну разумеется, — ответил Стрэнд.
— Извинитесь за меня перед супругой. И хотя в этот уик-энд мы провели вместе совсем немного времени, — добавил адвокат, — я получил огромное удовольствие. И очень рад, что все вы — подчеркиваю, все — почтили меня своим присутствием. В следующий раз сразу по приезде перережу телефонные провода.