Ник отпустил занавеску и, обойдя сдвинутые гостевые кровати, двинулся в гостиную, где было посветлее. Из спальни навстречу ему вышла Рэйчел.
— Очень жаль, что и ты оказался втянут в эту нелепую историю, — сказала она таким тоном, что Нику стало ясно: соболезнования сейчас неуместны.
На ней был черно-красный шерстяной костюм, ожерелье, четыре или пять колец на руках: с минуты на минуту должен был приехать фотограф. Ник взглянул через ее плечо в пустынную белую комнату. Дверь вела в крошечный предбанник, из которого можно было выйти в ванную или в спальню; вторая дверь, всегда скрывавшая супружескою жизнь Джеральда и Рэйчел от посторонних глаз, сейчас была приоткрыта. Ник разглядел изножье кровати и круглый стол с фотографиями детей в серебряных рамках. Он был там лишь раз, в самое первое свое лето: тогда он вошел бесшумно, сцепив руки за спиной, чтобы ничего не испачкать и не сломать, чувствуя себя непрошеным гостем в храме супружеской любви — и потом не раз воображал в завистливых фантазиях, что, словно захватчик, занимается сексом на этой запретной территории.
— Что за времена настали, — проговорила Рэйчел все тем же тоном, словно обращалась к малознакомому и не слишком приятному человеку, с которым свела ее беда.
Ник вслушивался в ее голос, стараясь различить легкую, добродушную иронию, прежде неизменно окрашивавшую ее слова, — и не различал. Может быть, она поняла, что он все это время знал о Джеральде и Пенни, и сухость в ее голосе — от горечи стыда?
— Да… — проговорил Ник и растерянно умолк.
Ему было жаль ее, жаль до боли, но как выразить свою жалость, он не знал — поэтому молчал, готовый броситься на помощь, как только она его позовет.
Рэйчел взглянула на него, шевельнула губами, словно хотела что-то сказать, но не сказала ни слова. Рассеянно скользнула глазами по портрету Кэтрин работы Нормана Кента (Нику показалось странным, что она не задержала на нем взгляд).
— Я хочу, чтобы ты нашел Кэтрин и привез сюда, — сказала она и, повернувшись к нему спиной, начала спускаться по лестнице.
— А-а… — сказал Ник с нервным смешком, о котором тут же пожалел, и пошел за ней.
— Она должна быть здесь, с семьей, — не оборачиваясь, сказала Рэйчел. — Ей нужна наша забота. Не могу описать, как я за нее беспокоюсь, пока она с этим человеком.
— Разумеется, — поддакнул Ник и повторил тоном ниже, каким, по его представлениям, следовало утешать женщину вдвое старше себя: — Разумеется. Я уверен, она в безопасности, но, если хотите, я немедленно поеду и привезу ее.
Он страшно боялся репортеров и фотографов, не понимал, как вести себя с ними — да и со всеми, кто не проявлял сочувствия и понимания. И больше всего боялся Рассела, который сейчас «присматривал за Кэт» у себя в Брикстоне и никому не позволял с ней видеться.