В субботу я покупала в маленьких магазинчиках подарки для Фанни, Тома и дедушки, а также кое-что для Кейта и Нашей Джейн, вдобавок к тому, что приготовила заранее.
В воскресенье я проснулась с радостным настроением, возлагая на предстоящую встречу большие надежды. Ровно в десять водитель предоставленного в мое распоряжение лимузина привез меня к старинной епископальной церкви, где двое моих малышей были на занятиях в воскресной школе. Рита Роулингс подробно объяснила мне, как найти их классную комнату и как себя вести.
— Если они дороги вам, Хевен, выполните свое обещание! — попросила она. — Думайте в первую очередь о них, а не о себе и постарайтесь, чтобы они вас не увидели.
В средневековой церкви было мрачно и холодно, но встречающиеся в длинных извилистых коридорах люди улыбались мне. Я обратила внимание, что все они хорошо одеты. Разыскивая нужную мне комнату, я почти заблудилась, но вдруг услышала, как поют дети. И на мгновение мне почудилось, что среди прочих голосов я узнала чистый и высокий голосок Нашей Джейн: так же старательно подражала она сопрано мисс Марианны Дил, когда мы пели гимны в единственной в Уиннерроу протестантской церкви.
Я пошла на эти сладкие детские голоса и обнаружила дверь, из-за которой они доносились. Осторожно приотворив ее, я застыла, боясь шелохнуться, и некоторое время слушала радостное пение под аккомпанемент пианино. Наконец, собравшись с духом, вошла внутрь просторного помещения, где пятнадцать детей, примерно в возрасте от десяти до двенадцати лет, пели стоя, держа в руках книгу церковных гимнов.
Кейт и Наша Джейн стояли рядышком, глядя в одну книгу, в восторге не столько от самого божественного песнопения, сколько от возможности громко выразить себя. Глядя на их счастливые лица, говорящие о здоровом теле и духе, на их хорошую одежду, я невольно расплакалась от умиления, благодаря Бога за то, что дожила до этой долгожданной минуты.
Ножки моих братца и сестрички, когда-то худенькие и слабенькие, окрепли и загорели, бледненькие сморщенные личики округлились и светились здоровьем и радостью, розовые губки улыбались, а в глазах не было и тени былой грусти и тоски от холода и голода. И, глядя на них, я почувствовала, как, озаренные светом, исходящим от этих милых существ, покидают меня темные воспоминания.
Хор умолк, дети расселись по деревянным креслам второго ряда и убрали книги гимнов в кармашки на спинках свободных кресел первого ряда. Спрятавшись за квадратной колонной, как мне велела миссис Роулингс, я наблюдала, тихонько плача и смеясь от радости, как Наша Джейн расправляет складки миленького бело-розового платья, довольная собой и своим нарядом. Она старалась держаться, как настоящая юная леди: сидела, плотно сдвинув загорелые коленки, выглядывающие из-под подола, и гордо держала голову с искусно уложенными волосами, ниспадающими почти до плеч и закрученными в очаровательные колечки. Девочка слегка повернулась, и я заметила у нее на лбу умело сделанную челку. Когда нам с Фанни было по десять лет, никто так не ухаживал за нашими волосами. Нет, Наша Джейн выглядела замечательно и была полна здоровья и жизненной силы.