И вот наконец я оказалась прямо перед своим папашей. Он взглянул на меня сверху вниз и, неожиданно нагнувшись, ловко потянул за голубую ленточку, воскликнув при этом:
— Такой очаровательной девушке незачем скрывать свое личико от публики!
Моя шляпа слетела, и мы взглянули друг другу в глаза. Я услышала, как у папаши перехватило дыхание. Он был шокирован и на мгновение замер, потеряв дар речи. Но уже в следующую секунду он снова улыбался, протягивая мне мою шляпу со словами, произнесенными так громко, чтобы слышали все:
— Вот видите, я оказался прав: грех прятать такую красоту!
Как быстро он смог скрыть свое изумление! Почему я лишена такого хладнокровия? Мои коленки тряслись, а ноги стали ватными. Мне хотелось закричать и разоблачить этого негодяя перед всеми этими доверчивыми людьми, чтобы все узнали, какое он чудовище! Но меня уже толкали в спину, требуя поторапливаться и не мешать другим, и я даже не успела опомниться, как очутилась на скамейке трибуны рядом с улыбающимся Томом.
— Ловко наш папаша сдернул с тебя шляпу! — восторженно воскликнул он. — Не надень ты ее, он бы и не обратил на тебя внимания… Хевенли, умоляю, перестань злиться и так смотреть на меня! И не нужно дрожать. Отец и не думал тебя обидеть, он никогда тебя не обидит, уверяю тебя! — Он потрепал меня по подбородку, как всегда делал в детстве, когда я ударялась в панику. — Посмотри, там кто-то за твоей спиной умирает от желания поприветствовать тебя!
Обернувшись, я невольно вскинула к горлу руки, унизанные, назло папаше, кольцами, и встретилась взглядом с выцветшими голубыми глазами дряхлого старика. Это был мой дедушка!
Одетый в модный летний костюм и белые штиблеты, он со слезами на глазах всматривался в мое лицо, пытаясь вспомнить, кто я такая, и наконец, видимо, вспомнил, судя по тому, что на его щеках вспыхнул легкий румянец.
— Так ведь это же Хевен! — радостно воскликнул он. — Взгляни-ка на нее, Энни, — толкнул он локтем в пустое место рядом с собой. — Хевен сдержала свое обещание, она вернулась к нам. И какая она стала хорошенькая, наша милая внучка! — Он обнял правой рукой воображаемую Энни за плечи, как привык это делать за многие прожитые с ней годы. Невыносимо больно было видеть все это и осознавать, что старик до сих пор не может поверить в то, что Энни давно нет в живых. Я обняла дедушку и чмокнула его в щеку.
— Ах, дорогой мой дедушка, как же я рада снова видеть тебя!
— Сперва следует поцеловать бабушку! — наставительно заметил он.
Я послушно обняла тень покойной бабули и поцеловала воздух там, где должна была быть ее щека. Потом я не выдержала и разрыдалась, оплакивая все утерянное, а заодно и то, чего мне предстояло еще добиться. Ну как я могла побороть упрямство и спесь Кастилов и вправить брату мозги?