Холодный взгляд его синих глаз сковал мой язык, и я молча повиновалась.
— Ли с самого начала возненавидела меня, — ровным глухим голосом начал свой рассказ Тони. — Она не могла простить мне, что я отбил мать у ее отца, которого она обожала. Все мои попытки примириться с ней девочка отвергала, и в конце концов я махнул на них рукой, понимая, что они обречены на неудачу. Ли все равно продолжала бы считать только меня главным виновником бед своего отца.
После медового месяца я понял, что допустил большую ошибку, женившись на Джиллиан: она уже не способна была любить кого-либо, кроме себя. Боже мой, целыми днями Джилл могла глядеть в зеркало, восхищаясь своей юной внешностью! Но я не подавал виду, что это бесит меня, хотя, наблюдая за тем, как тщательно она причесывается, припудривает носик и подкрашивает губки, меня едва не тошнило.
Тони криво усмехнулся и с горечью в голосе продолжал:
— Слишком поздно я осознал, что за красивой внешностью Джиллиан скрывалась полнейшая пустота. Все хорошее, разумное и доброе, что было, возможно, когда-то за ее оболочкой, перешло к дочери. Джиллиан я стал видеть дома гораздо реже этого юного создания, которое, как я заметил, совершенно не интересовалось своим отражением в зеркале. Девочка одевалась в простые и свободные платья и носила длинные прямые волосы. Много времени проводила она вместе с Троем, с удовольствием играя с ним, и меня это радовало.
До поры Ли не осознавала, насколько она сексуальна и чувственна. Ее округляющиеся бедра и маленькие острые груди, не стесненные одеждой, словно бы излучали здоровую сексуальность. Поначалу она просто злилась на мать, когда та смотрела на меня осуждающе, заметив, что я не без интереса поглядываю на ее дочь, но вскоре поняла, что мать просто ревнует ее ко мне. И вот тогда Ли решила отомстить ей за то, что она разрушила жизнь ее отца, и стала флиртовать со мной.
Я уже стала понимать, к чему он клонит! Я почувствовала это! Мне захотелось заставить Тони немедленно замолчать, но я смогла лишь откинуться на спинку кресла и протестующе вскинуть руки. Однако Тони, похоже, не замечал этого, устремив взгляд поверх моей головы в прошлое.
— Ли начала дразнить меня, насмехаться надо мной. «Ты женился на бумажной кукле, — постоянно повторяла она. — Лучше пусть она вернется к моему отцу, Тони. И если ты сделаешь это, я останусь у тебя: я не так влюблена в себя, как она». И видит Бог, она возбуждала меня: в свои тринадцать лет Ли была несравненно сексуальнее своей матери.
— Прекрати! — закричала я. — Замолчи сейчас же, я не хочу это слышать!