Но остановить его уже было невозможно, слова извергались из него бурным потоком, словно река в весеннее половодье.
— И вот однажды, когда Ли превзошла себя в насмешках и издевательствах надо мной, в которых она упражнялась ежедневно, наказывая таким образом меня и Джиллиан за зло, причиненное нами ее отцу, я схватил ее за руку, затащил в кабинет и запер на ключ дверь. Я намеревался только припугнуть ее немного и дать ей понять, что не следует так шутить с мужчиной. Мне тогда было всего двадцать лет, и я проклинал и ненавидел себя за то, что попался в сети Джиллиан, из которых не мог уже выпутаться. Дело в том, что перед нашей женитьбой она с помощью своего адвоката состряпала и вынудила меня подписать документы, по которым, в случае нашего развода, половина всего моего состояния отходила к ней. Вот почему, захлопнув и заперев за собой дверь кабинета, я не испытывал угрызений совести, а, даже напротив, чувствовал себя справедливым мстителем, наказывающим и Джиллиан, которая меня обвела вокруг пальца, и ее дерзкую дочь, осмелившуюся издеваться после этого надо мной, постоянно напоминая мне о непростительной глупости.
— Так ты изнасиловал мою мать… мою тринадцатилетнюю мать? — хриплым шепотом спросила я. — Ты, такой благородный и образованный, поступил как последний подонок?
— Ты не понимаешь, — с отчаянием в голосе воскликнул Тони. — Я ведь сперва намеревался всего лишь припугнуть ее, надеясь в душе, что она рассмеется и обзовет меня дураком и на этом все закончится. Но она испугалась по-настоящему, словно бы действительно приняла мои намерения всерьез, и это еще больше разозлило и возбудило меня, потому что я знал, какие свободные в плане секса нравы царят в Уинтерхевен, и был уверен, что и Ли уже имеет определенный опыт и весь ее испуг не более чем очередной спектакль. И я изнасиловал ее! Да, я силой взял твою тринадцатилетнюю мать.
— Ты животное! Чудовище! — завизжала я, вскакивая с кресла и бросаясь на Энтони с кулаками. Я хотела вцепиться ему ногтями в физиономию, но он схватил меня за руки. — Теперь мне ясно, почему она убежала отсюда! Теперь мне все понятно! Это ты толкнул ее в объятия моего папаши, чтобы голод и холод в горах доконали ее!
Я ударила его ногой в голень — он отпустил мои руки и отшатнулся, но я изловчилась и стукнула его кулаком по лицу.
— Я ненавижу тебя! Ты убил ее! Ты отправил ее прямиком в настоящий ад!
Он сжал мне запястья и насмешливо бросил в лицо:
— Она убежала вовсе не после этого — первого — случая! Как не убежала ни после второго, ни после третьего. Дело в том, что твоя мамочка вошла во вкус и с удовольствием предавалась со мной новым для себя играм, находя их упоительными. Она приходила и стояла в дверях, а когда я шел навстречу, ее начинала бить дрожь. Случалось, она даже плакала от переполняющего ее желания, вскрикивала и вырывалась, когда я прикасался к ней, поскольку знала, что никто не услышит ее криков, а потом с исступлением давала волю сладострастию, отдаваясь мне.