– …и выслуга боевая идет.
– И че у них там, Дмитар? День за полтора?
– За два не хочешь?
– Это че, они за пять лет полную медицину имеют? Тут служишь-служишь, а до страховки, как до морковкина заговенья…
– А то. Агим, че ты их с собой-то равняешь? Они во всяких колледжах учились, а ты? Ты что до контракта делал? Ишаков с героином гонял, вот что ты делал. За чек и два бакса в день.
– А че я! Когда учиться пора была, наши Косово же только-только подмяли. Там все разъебанное лежало, там не то что колледжа, там воды в кране не было.
– Эх, зато как дома здорово…
– Да, не то что в этой жопе. Вернусь, а там уже все цветет… Только б разминировать закончили. Я когда уезжал, ходили только по улице, сунешься за город – ноги на хуй поотрывает. Отцу тогда повезло, наглушняк сразу.
– У нас на Крайне та же хуйня была. Лет уж десять, как серботню выпиздили, а все еще подрывались.
Оба бойца замолчали, вспоминая родину – неприветливую и нервную после войны, но отсюда, из самой натуральной вукоебины,[90] кажущуюся настоящим раем. Неплохая дурь придавала воспоминаниям телесность и краски, обостряя тоску, но делая ее не злобной, а грустно-сентиментальной. Незаметно пролетело время, свеча укоротилась на треть. Ноги на столе затекли, но двигаться никому не хотелось, хоть тяга потихоньку отпускала.
– Давай еще дунем. Сука, как ногу-то колет…
– А ты оторви жопу да походи.
– Давай дунем, говорю.
– На хуй. Щас уже Туртко встанет. Будет опять пиздежа выше крыши.
– А че. Мы ж до двенадцати можем хоть спать, хоть на голове стоять, – из одного противоречия вяло начал спорить албанец, хотя прекрасно понимал: с этим сраным хорватом и впрямь лучше не зацепляться. Тем более что того с подъема и так ожидает не самая приятная новость – связи как не было, так и нет, да вдобавок еще и свет вырубили.
На этом блоке еще никто не знал о небольших поправках, внесенных Синцзянской группировкой стратегических ракетных сил НОАК в судьбу всех живых существ планеты. Они были мертвы, все до одного, но еще не знали об этом.
Рыжий, с оплавленными по правой стороне молдингами джип не притормаживая пролетел поворот к Базе и ходко ушел в сторону выезда в бывший Город. Райерсон торопился, чувствуя, что машина прет на последнем издыхании – сейчас может случиться все. Разорвется насухо выпаренный вспышкой патрубок, лопнет на выстрел колесо, или где-нибудь осыплется потрескавшаяся изоляция, коротнув проводку, несмотря на то что «юкон» остался в тени и с одного, оставшегося черным бока не пострадал вообще, ждать нужно было всего что угодно.