– Ну и че там дрочим, Сяр-рожа?! А ну бегом сюда!
– Здеся я! – сбежав по лестнице, доложил в темную щель Сережик.
– Спал, что ли?! Щас тут к тебе один тормоз вылезет, веди его к дальней стене и ложи мордой вниз. Хоть чуток дернется – вали на хуй, еще наловлю. Понял?
– Да, давай его! – откликнулся Сережик, по легкому изменению тона поняв, что последняя фраза предназначалась не столько ему; но тогда кому?
Кого мог прищучить в тоннеле Старый? Только хозяйку, кого еще; но ведь хозяйки-то по-нашему вряд ли понимают… Однако внутри дырки Старый втолковывал кому-то злым голосом, совсем не упрощая языка и не стараясь быть понятным:
– Ну, Раймонд Паулс, лезешь в дырку, и быстро – быстро, сука, понял? Отбегаешь вперед-вправо и ложишься у стены! Малейший намек – пристрелю к ебени матери. Понял, бибис?[66]
В ответ раздалось какое-то тихое бубнение, и снова злющий голос Старого:
– Смотри, сука. Пошел!
В щели показалось залитое кровью лицо человека – но даже сквозь размазанные потеки крови Сережика изумила чистота. Человек был невозможно, удивительно чистым! Щурясь на Сережиков фонарь, он на секунду замешкался, но Старый тут же с ноги его поторопил: человек вылетел из щели, неловко растянувшись на бетоне.
– Ты! Ползком давай! – срывающимся голосом закричал Сережик, от волнения танцуя на месте – у него на прицеле была самая настоящая хозяйка!
Хозяйка оказался сметливым и въехал, чего от него хотят. Отполз к стене и затих, сложив руки на затылке. Сережик въехал ему носком под ребра, но хозяйка тоненько завыл и начал корчиться на полу, словно пытаясь залезть под себя… Тьфу, сука, чмо поганое, никакой твердости в нем… – плюнул про себя Сережик, – Даже пинать тебя в падлу… – и едва не укатился в угол, выронив волыну: в затылке сразу запекло от щедрой затрещины.
– Старый, ты че-е-е-е-е… – удивленно протянул Сережик, тряся звенящей головой.
– Ты баран. Знаешь, почему пленных бить не надо?
– А че, не надо? Ну и почему это – «не надо»? – набычившись, буркнул парнишка.
– Он может тебя специально разводить. Пока ты в трех-четырех шагах, тебя трудно достать. А тут ты сам подошел: нате, товарищ враг, ломайте мне кадык. Понял, дурила?
– И че, как он меня с пола достанет? Мордой вниз?
– Узнать хочешь? – уже не злобно, а насмешливо спросил Старый.
Почтя за лучшее не спорить, Сережик решил и впредь пользоваться чужим опытом; …а че? Грех рыло воротить, когда само прет. Че спорить-то, Старый по-любому знает че впаривает – вон, до зачистки Дом держал, считай что один – и говорили, что аж с Самого Начала. И сейчас вон – где все? Нету. А Старый – вот он, не успел появиться, как все у него в шоколаде, сидит вон на самой настоящей хозяйке, ветки ей крутит… В Сережиковой душе даже затрепетала надежда – вот сейчас Ахмет всяко сделает себе Дом, и обязательно пристегнет Сережика. И все станет… ну, не совсем по-старому, но хотя бы… Почему нет-то? Че, вот так выгонит, что ли? Нет, своими не кидаются, а… Тут Сережика пронзила очень простая мысль, он даже удивился, как не подумал об этом раньше: а куда подевались старые Ахметовы семейники? Как так – он живой, а где они?