— Подглядываете, Грей? — Слова вырываются клубами тумана, и разгоряченному телу ночь уже не кажется прохладной. Отдаю земной поклон воображаемому противнику… так заканчивают канонические упражнения все ученики. Ну и я…
Под кожаной безрукавкой плавно перекатились глыбы мышц, когда телохранитель лениво шагнул ко мне. Прищурившись, он удовлетворенно кивнул, будто разгадав давно мучившую его загадку.
— Школа фаталей?
Я киваю, усмиряя дыхание и скачущее в бешеном ритме сердце. И что теперь ты скажешь, страж мой? Зная, где и чему меня обучали?
— Сколько лет ты провела на севере?
Хороший, но не очень удачный вопрос. Не очень информативный, словно бы созданный для того, чтобы на него не отвечать:
— Пятнадцать лет назад я покинула свой дом, и с тех пор… — Неопределенно поведя рукой, я повернулась к лагерю. Но пораженно замерла, услышав совершенно серьезное предложение:
— Не разрешишь ли присоединиться мне завтрашним вечером к твоему танцу? — Церемониальная фраза мастера, испрашивающего разрешение сразиться в тренировочном поединке, во всех школах одинакова.
Обернувшись, вглядываюсь в резкое, насмешливое лицо. Чего ты хочешь? Испытать мое умение? Или свое? Вот истинная проверка зарождающегося доверия…
— Буду рада… станцевать с вами, — совершенно искренне ответила я и пошла к мерцающему совсем недалеко пламени костра. Грейнарр двинулся за мной мягким, неслышным шагом, исполняя долг охранителя.
Этой ночью мой сон не тревожили ни боги, ни мертвецы.
А на следующий день в полдень мы ступили на Желтые пустоши. Позади нас резко обрывался лес, а впереди… на сутки пути простиралась абсолютно ровная, безжизненная равнина. Твердая, растрескавшаяся земля странного желто-серого оттенка, осколки оранжевых скал, создающие причудливые потусторонние узоры. Сухой, царапающий горло ветерок с запахом застарелой гари овевал лицо, пока я напряженно всматривалась вперед. Ни дерева, ни куста, ни травинки… ни рек, ни ручьев, этих неизменных спутников всего живого. Ни одно растение не могло взойти на этой безжизненной почве, не видевшей настоящей воды несколько сотен лет. Редкие дожди не достигали пыльных глубин, живительная влага мгновенно поглощалась камнями, словно безразмерной губкой, и исчезала…
Если прикрыть глаза, отрешаясь от мира, можно ощутить доносящееся даже сюда дыхание Степи. Но его почти заглушали резкие, рваные ритмы пульсирующей совсем рядом Вуали. Под непрерывным напором изнутри Кромка трещала, из последних сил сдерживая… что? Гром и Молния, боги мои, будьте милосердны к дочери Степи… дайте мне силы выжить в кровавом водовороте.