— Прошу тебя… госпожа.
Смотри ты, я все-таки этим словом не подавилась.
— Отлично, аниматор, просто отлично.
Ей не пришлось ничего говорить. Обри и Валентин поднялись по лестнице, и вышли в дверь. И не стали даже спорить. Это уже само по себе пугало.
— Я оставлю Бурхарда на лестнице. У него слух человеческий. Если будете говорить шепотом, он не услышит вас.
— Бурхарда? — переспросила я.
— Да, аниматор, Бурхарда. Моего слугу-человека.
Она смотрела на меня так, будто это имело значение. Выражение моего лица ей, кажется, не понравилось. Она нахмурилась. Потом резко повернулась в вихре белых юбок. Винтер вышел за ней, как послушный стероидный щенок.
Бурхард, человек без имени, занял пост у закрытой двери. Он смотрел не на нас, а прямо перед собой. Уединение — по крайней мере, лучшее, которое могло бы быть.
Я подошла к Филиппу, который все еще на меня не смотрел. Густые каштановые волосы его были между нами как занавес.
— Что случилось, Филипп?
Голос его был сорванным шепотом — так бывает от долгого крика. Мне пришлось встать на цыпочки и чуть ли не прижаться к нему, чтобы слышать.
— «Запретный плод». Там они меня взяли.
— А Роберт не пытался их остановить?
Почему-то мне казалось это важным. Роберта я видела только раз, но почему-то возмутилась, что он не защитил Филиппа. Он оставался ответственным, когда отсутствовал Жан-Клод. И одним из предметов его ответственности был Филипп.
— У него сил не хватило.
Я потеряла равновесие, и мне пришлось упереться ладонями в его израненную грудь. И тут же отдернулась, отставив окровавленные руки.
Филипп закрыл глаза и привалился к стене. Кадык у него ходил вверх-вниз. На шее было два свежих укуса. От этих укусов он умрет от потери крови — если успеет.
Он опустил голову и попытался взглянуть на меня, но волосы упали ему уже на оба глаза. Я вытерла кровь о штаны и опять встала рядом с ним почти на цыпочки. Я отвела волосы с его глаз, но они снова упали. Меня это начинало доставать. Я причесала ему волосы пальцами так, чтобы они не падали на лицо. Волосы были мягче, чем казались на взгляд, густые и теплые от жара его тела.
Он почти улыбнулся. И треснувшим голосом шепнул:
— Еще недавно я за такие вещи деньги брал.
Я уставилась на него, потом до меня дошло, что он пытался пошутить. О Боже. У меня горло перехватило.
— Пора идти, — сказал Бурхард.
Я посмотрела в глаза Филиппа, чисто карие, в зрачках которых, как в черных зеркалах, танцевал свет факелов.
— Я тебя здесь не брошу, Филипп.
Он метнул взгляд на человека на лестнице и снова посмотрел на меня. От страха его лицо стало молодым и беспомощным.