— Что теперь? — спросил он.
— Ты говорил про свой номер в отеле. Я хочу поспать, пока есть возможность.
— А завтра?
— Ты меня вывезешь и покажешь, как работает обрез.
— А потом?
— А потом отправимся к Николаос, — сказала я.
Он счастливо вздохнул, почти засмеялся:
— Вот это да!
Вот это да?
— Рада видеть, что хоть кому-то все это правится.
Он улыбнулся:
— Ну, люблю я свою работу.
Я тоже не могла не улыбнуться. Правду сказать, я тоже свою работу люблю.
За день я научилась владеть обрезом. Той же ночью я пошла в пещеры с крысолюдами.
В пещере было темно. Я стояла в абсолютной темноте, стискивая в руке фонарь. Приложив руку ко лбу, я не видела ничего, кроме странных белых образов, которые создают глаза, когда нет света. На голове у меня была каска с фонарем, который сейчас был выключен. Так потребовали крысолюды. Тьма была полна звуками. Вскрики, стоны, щелчки суставов, странные звуки, похожие на звук ножа, вытаскиваемого из тела. Крысолюды перекидывались из людей в животных. Судя по звукам, это было больно — и сильно. Они заставили меня поклясться не включать свет без команды.
Никогда в жизни мне так не хотелось посмотреть. Не может быть, чтобы все было так ужасно. Или может? Но обещание есть обещание. Как говорил слон Хортон: «Личность — это личность, даже если очень маленькая». Какого черта я здесь делаю, стоя посреди пещеры в темноте в окружении крысолюдов и цитируя доктора Сьюса, собираясь убивать тысячелетнего вампира?
Это была одна из самых необычных недель моей жизни.
Рафаэль, Царь Крыс, сказал:
— Можете включать свет.
Я тут же это сделала. Глаза впились в свет, жаждая видеть. Крысолюды стояли небольшой группой в широком тоннеле с плоской крышей. Их было десять. Я их пересчитала еще в людском обличье. Теперь семеро мужчин были покрыты мехом и одеты в отрезанные выше колен джинсы. На двоих были свободные футболки. На трех женщинах были широкие платья, как на беременных. Блестели в темноте глазки-пуговицы. Все были покрыты мехом.
Эдуард подошел ко мне. Он смотрел на оборотней с непроницаемым лицом. Я коснулась его руки. Я говорила Рафаэлю, что я не охотник за скальпами, но Эдуард иногда им бывал. Я только надеялась, что не подвергла этот народ опасности.
— Вы готовы? — спросил Рафаэль.
Это снова был тот блестящий черный крысолюд, которого я помнила.
— Да, — сказала я.
Эдуард кивнул.
Крысолюды рассыпались по сторонам, скрежеща когтями по выветренным камням. Я сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Я думала, что в пещерах сыро.
Один из крысолюдов поменьше ответил:
— Каверны Чероки — мертвые пещеры.