— Вот как.
— Не в первый раз, когда он стал вампироманом, девушка, а просто первый раз. Точка. Валентин говорит, что поймал пацана еще маленьким и сделал ему хорошо. Говорит, Филиппу так понравилось, что он и стал с тех пор вампироманом.
— О Господи!
Я припомнила кошмарную реальность своей встречи с Валентином. Что, если бы это случилось со мной в детстве? Что бы тогда со мной сталось?
— Ты знаешь, Валентина? — спросил Лютер.
Я кивнула:
— Знаю. А он не говорил, сколько лет было Филиппу в момент нападения?
Он покачал головой:
— Не знаю, но поговаривают, что всякий, кому больше двенадцати, для Валентина уже стар; если только это не для мести. Он на мести помешан. Ходит слух, что если бы мастер не держал его в узде, он был бы чертовски опасен.
— Можешь смело закладывать свою голову, что он опасен.
— Ты его знаешь. — Это не был вопрос.
Я посмотрела на Лютера.
— Мне нужно знать место дневной лежки Валентина.
— Это уже вторая информация даром. Так не пойдет, девушка.
— Он носит маску, потому что я два года назад полила его святой водой. До вчерашней ночи я думала, что он мертв, и он думал то же обо мне. Он убьет меня, если сможет.
— Тебя чертовски трудно убить, Анита.
— Всегда бывает первый раз, Лютер, вот в чем дело.
— Слыхал я про это. — Он стал перетирать и без того чистые бокалы. — Не знаю. Просочится, что мы выдали тебе дневную лежку, и дело для нас может выйти плохо. Заведение сожгут и нас забудут оттуда выпустить.
— Твоя правда. Я не имела права спрашивать.
Но я осталась сидеть, глядя на него, желая, чтобы он мне дал то, что мне нужно. Рискни шеей ради старого друга, и я сделаю для тебя то же. А как же.
— Если ты поклянешься, что не используешь это, чтобы его убить, я мог бы сказать.
— Это была бы ложь.
— У тебя есть ордер на его ликвидацию?
— Не активный, но я могу его достать.
— И ты будешь ждать, пока достанешь?
— Без ордера суда на казнь убивать вампира незаконно, — ответила я.
Он посмотрел на меня пристально.
— Не в этом был вопрос, девушка. Ты решишься на фальстарт, чтобы убить наверняка?
— Может быть.
Он покачал головой.
— В наши дни, девушка, ты попадешь под суд. По обвинению в убийстве — это серьезно.
Я пожала плечами:
— Еще серьезнее, если тебе разорвут горло.
Он моргнул, потом произнес:
— Ладно. — Он явно не знал, что сказать, и потому все тер и тер сияющий бокал. — Я должен спросить у Дэйва. Если он скажет «о'кей», ты узнаешь, что хочешь.
Я допила сок и заплатила, оставив не по размеру большие чаевые, чтобы соблюсти видимость. Дэйв ни за что бы не признал, что помогает мне ради моей связи с полицией, значит, деньги должны были перейти из рук в руки, хотя их было несравнимо меньше, чем могла бы стоить информация.