По еврейскому обычаю я неделю сидел «шиве» на очень низкой табуретке. Я не произносил никаких молитв, однако соблюдал пост. Только пил много.
На похоронах Марты Шеве я не присутствовал. Даже настойчивые уговоры не заставили меня встать с табуретки. Мать боялась, что от долгого поста у меня возобновится горловое кровотечение, но я был здоров. Абсолютно здоров. Лишь один раз, когда мать посоветовала мне — если сидишь «шиве», то и молитвы нужно читать — я не сдержался. «Кому я должен молиться?» — спросил я. — «Ему ведь все равно, кто умирает. Главное — что умирает. А круговорот природы не прекратится никогда».
Через несколько месяцев после смерти Мартхен мы переехали из Каульсдорфа в Берлин-Вальмерсдорф. Мать нашла хорошую квартиру в частично сохранившемся старом доме на Эмзерштрассе. Людмила Дмитриева, с которой мать возобновила контакты, договорилась с мастерами из английского сектора. Они проложили в передней части квартиры деревянные настилы, по которым мы могли проходить в жилые помещения.
Вся передняя часть квартиры сгорела во время бомбежки. Через уцелевшую входную дверь мы проходили в квартиру, по деревянному настилу добирались до следующей двери, а через нее — в нашу квартиру, состоявшую из трех больших комнат, громадной ванной и кухни с выходом на черную лестницу.
Вместе с Карфункельштейнами и тетей Региной мать продолжила и даже расширила торговлю текстилем и трикотажными изделиями. Теперь у них был автопарк, состоявших из двух грузовиков и двух легковых автомобилей. Один и автомобилей — «Мерседес V 170» — был особой гордостью матери. Для своих машин они сняли гараж на Дюссельдорферштрассе. Водителем был брат Гюнтера Радни.
Наша жизнь постепенно налаживалась. Мы даже могли обеспечивать продуктами Хотце, фрау Риттер и несчастного Редлиха. Мать периодически навещала его и пекла его любимые пирожки с картофелем и жареным луком.
Работала она как вол, однако ее беспокойство о моем старшем брате росло.
Из Палестины не было никаких сообщений, а когда там разразилась война за независимость, мать, отчаявшись, попыталась через английскую комендатуру связаться с нашими дальними родственниками в надежде, что те знают о ее старшем сыне. Однако все ее попытки были безуспешны.
Англичане были очень злы на евреев, которые хотели во что бы то ни стало иметь собственное независимое государство. Они тайно поддерживали арабов, хотя официально они признали провозглашенное государство Израиль.
Всеми силами они старались помешать молодому еврейскому государству наладить внешние контакты.