Рольф опустил голову. «Раньше мой отец был отличным парнем».
«Это и сейчас видно».
Он взглянул на меня.
«Сейчас от него ничего не осталось. Призрак, жалкое подобие того, что было».
Рольф снова отвел глаза.
«Но он теперь хотя бы не кричит по каждому случаю „Хайль Гитлер!“, чтобы все видели, какой он твердолобый нацист».
«А ты?»
«Я? Конечно, я твердолобый нацист. Я самый твердолобый нацист во всем Вальдесру».
Он ухмыльнулся.
«А ты кто?»
«Я тоже твердолобый нацист. Я такой твердолобый, что ты можешь еще поучиться у меня».
Рольф встал. «Хочешь еще брюквы?»
«Я пойду домой, а ты тем временем можешь донести на нас своему начальству».
«Ну вот, еще чего! Так сразу я и побежал!»
Мы замолчали. Наконец Рольф подошел ко мне и положил руку мне на плечо.
«Забудь про мое начальство. Беги домой и смотри, не наделай глупостей. Я никому ничего не скажу. А для меня ты — парень из западной части Берлина, который пострадал от бомбежки. Да еще нос задирает».
У самых дверей я обернулся. «Когда твой отец вернется?»
«Сегодня ночью».
«Утром он должен опять ехать?»
«Нет, он побудет дома пару дней. Евреев сейчас осталось не так уж и много».
Целую неделю мы с Рольфом не виделись. Я был даже рад этому. Матери о нашей беседе я не рассказывал, иначе она бы страшно разволновалась и тут же захотела бежать из Вальдесру.
Но через неделю Рольф появился у наших дверей. Кэте пригласила его зайти в дом. Он за руку поздоровался со всеми, был очень учтив и произвел на обеих женщин весьма благоприятное впечатление.
«Ишь ты, аристократ выискался!» — подумал я. — «Даже странно, почему он при этом каблуками не щелкнул. Ну и притворщик!» Я беспокойно ерзал на стуле. Мне было не совсем ясно, что ему у нас нужно — ведь после того разговора он избегал встречи со мной.
Кэте поставила перед нами стаканы с лимонадом. «Не пойти ли нам немного погулять?» — спросил я Рольфа.
«Зачем?»
Матери, по-видимому, наш гость сразу очень понравился.
«Дай ему сначала спокойно лимонад выпить. Успеете погулять — до вечера еще далеко».
Я был готов увести его куда угодно, лишь бы подальше от дома.
«Если он хочет нас выдать, то почему же медлит?»
Я вскочил со стула. Однако прежде чем я успел что-нибудь сказать, Рольф сообщил матери, что по поручению отца он пришел пригласить нас к ним в гости. И фрау Нихоф, разумеется, тоже. Если, конечно, обе дамы согласны. Нас угостят домашним печеньем и кофе, к сожалению, жидким.
Обе дамы с восторгом согласились. Рольф допил свой лимонад и встал из-за стола, церемонно попрощался с матерью и Кэте.
Мы вышли из дома. «Ты самый большой притворщик из всех, которых мне доводилось встречать», — заговорил я, как только мы вышли на улицу.