— Всякая лиса свой хвост хвалит, — пробурчал шофер, когда машина отъехала от шлагбаума. — Не взял бы тебя, да вижу, давно тут торчишь. Зачем едешь-то? Убить могут.
— Мне на заставу. Жених у меня там, — вдруг, набравшись мужества, выпалила Женя, боясь, что шофер передумает и высадит ее где-нибудь на дороге.
— Выходит, для жениха я стараюсь, — усмехнулся шофер.
— А нельзя ли побыстрее? — осведомилась Женя.
— Для жениха можно! — весело воскликнул он и прибавил скорость.
Женя не смотрела по сторонам. Только бегущая навстречу дорога интересовала ее. Все, что оставалось справа и слева: картофельные поля, понурые вербы, зеленые блестки болот, — все оставалось не замеченным ею.
Машина неслась по дороге навстречу войне, а сердце Жени стучало: «Скорей, скорей, скорей!»
Часа через три езды в первой же деревушке, приткнувшейся к самому шоссе, едва только они остановились, чтобы заправить машину водой, к ним подбежал рыхлый нескладный парень в замызганной майке.
— Помоги, понимаешь, — напал он на шофера. — Скат надо заменить. Машина стала.
— Ну и меняй на здоровье, — сплюнул в сторону боец. — Мне, дружок, недосуг за тебя работать.
— Так, понимаешь, домкрата нет, — пытался разъяснить тот.
— Должен быть, — невозмутимо заявил шофер, наливая в радиатор воду из блестящего жестяного ведра. — Такому, как ты, ежа под череп запустить надо за то, что нет.
— Ребятишки, понимаешь, орут, — пропуская мимо ушей оскорбительные слова бойца, наседал парень. — А мне, мать честная, не везет. Вот они! — обрадованно воскликнул он.
К ним бежали женщины. Некоторые из них держали на руках малышей. Ребятишки постарше вырвались вперед, нещадно пыля босыми ногами. Еще издали женщины кричали наперебой:
— Помогите нам!
— Спасите!
— Пропадем мы с детишками!
Женя тронула шофера за рукав:
— Дети ведь.
— А кто сказал, что я не помогу? — сердито откликнулся тот. — Где твоя машина?
— Здесь, сразу за домом, — обрадованно и суетливо заговорил нескладный парень. — Понимаешь…
— Ладно, все понимаю, — прервал его боец, вытаскивая из машины домкрат. — Ты вот только ни черта не понимаешь! Ты без патронов в окопах сидел? Нет? То-то. А я тут с вами должен прохлаждаться.
Женщины и дети потянулись вслед за шоферами. Возле Жени остался только вихрастый мальчишка в тюбетейке вместе со своей матерью — полной, неповоротливой женщиной. Женю поразило выражение страшного равнодушия, усталости и обреченности, застывшее на ее лице. «Поедем мы или нет — теперь уже все равно», — как бы говорили ее светлые глаза.
— Ты сядь, мама, — тихо и ласково сказал мальчик. — Вот здесь, на траву.