Пришли санитары. Анна, не стыдясь, поцеловала Сашу, и он тихо вздрогнул.
— Вот и все, — тихо сказала Анна и, не ожидая, когда Сашу положат на носилки и унесут, побежала по булыжной мостовой кривого, заваленного битым кирпичом переулка. В конце его дробно и устало стучал пулемет.
— Поцеловала, — задумчиво сказал низкорослый, щуплый санитар.
Саша чувствовал, что задыхается и что ему нужно сказать что-то самое главное, без чего он не сможет чувствовать себя спокойным. Он силился вспомнить то, что должен был обязательно сказать, и вдруг вспомнил.
— Где девочка?
И сразу же, стоило только сомкнуть глаза, как он увидел ее: девочка с рыженькой косичкой бежала ему навстречу по осенней траве…
Высокий санитар, шедший впереди, услышав его вопрос, ссутулился и на миг обернулся.
— Девочка, девочка, — пробурчал он мрачно и с ненавистью. — Вон она, хвостом мелькнула, ищи-свищи. Нужен ты ей… в таком виде.
Саша потерял сознание.
На старенькой, истерзанной в боях машине Женя везла раненых в медсанбат.
Степь дымилась пургой. Женя тряслась в кабинке на выпиравших из-под рваной обивки пружинах сиденья и пыталась сквозь густо залепленное снегом стекло разглядеть дорогу. Машина, захлебываясь от усилий, ползла но ухабам, беспомощно скатывалась с них и снова с упорством лезла в снежную целину.
Главной заботой Жени было как можно скорее довезти раненых. Несмотря на то что все они были укрыты одеялами и полушубками, лежали в крытой машине, нужно было спешить.
И шофер и Женя ехали с приподнятым настроением: наступление началось и предвещало большие, радостные перемены на фронте, а значит, и в судьбах людей. И им чудилось, что машина хоть медленно, но самоотверженно движется навстречу этим желаниям и счастливым событиям.
Дорога… Сейчас вся жизнь представлялась Жене нескончаемой и трудной дорогой. Особенно памятным был путь из Синегорска.
Да, Эрих тогда сдержал свое слово. Поздним вечером он пришел за ними в дом Крапивина и сказал, что пора ехать. Артемий Федорович отказался. Он заявил, что будет жить здесь до тех пор, пока не вернется Валерий.
— Вы верите, что он вернется? — спросила его Женя.
— Я верю в его звезду, — несколько торжественно ответил он и поцеловал ее в лоб.
— А если немцы заставят вас работать на них?
Артемий Федорович подвел Женю к шкафу, сквозь стеклянные стенки которого виднелись многочисленные пузырьки и банки с лекарствами.
— У меня есть выход, — почему-то улыбнулся он, показав на один из пузырьков.
— Яд, — прошептала Женя.
— И очень сильный, — спокойно подтвердил Артемий Федорович.