Эта мысль была настолько неожиданной и нелепой, что я чуть не рассмеялась, но на мамином лице не было и тени улыбки. Мой папа — мамин папа? Мой дедушка, что ли?
— Разница в возрасте была и остается кричащей, — снова заговорила она. — Возможно, тут и моя вина, не надо было давать согласие на брак, но тогда я была юна и так несчастна, что в голову не приходило думать об этом. Знала бы я, что за будущее меня ждет… Но твой отец был щедр на обещания, которые никогда не выполнял и о которых даже не вспоминал…
— Но вы же полюбили друг друга! Ты сама говорила.
Жалкая моя надежда стремительно шла ко дну. В сердце открывалась пробоина за пробоиной.
— Я была очень молода. Я понятия не имела, что такое любовь. — Вдруг мама улыбнулась. — Зато знаю теперь. Знаю в точности. — Вновь краски вернулись на ее лицо. — Ли, милая Ли! — воскликнула мама. — Не смейся, не презирай меня, но я влюблена. Ко мне пришла настоящая, большая любовь.
— Что! — Я посмотрела в угол, где на письменном столе лежали кипы свадебных приглашений. — Ты полюбила другого? И те открытки… — бормотала я, ощущая холодный озноб.
— Ты видела?
Я кивнула.
— Пожалуй, надо сказать все, — твердо произнесла мама, встав со стула. — Я люблю Тони Таттертона, а он безумно любит меня, и в Рождество мы сыграем свадьбу и будем жить в Фартинггейле.
Трагическая маска упала с ее лица, и передо мной снова была красивая, веселая, счастливая мама. А вот я…
Хотя дурные предчувствия давно шевелились во мне, такое откровение повергло меня в отчаяние. Я побелела. От неожиданности, от ярости буквально оцепенела. Я будто приросла к полу. Казалось, сердце вот-вот остановится, словно две ледяные лапы сдавили его и выжимают кровь.
— Ты не должна ненавидеть меня, Ли. Постарайся понять, прошу тебя. Я говорю с тобой как женщина с женщиной.
— Но мама… как же ты могла полюбить другого? — Все сразу не укладывалось в сознании, но воспоминания уже замелькали. Конечно! Бал на «Джиллиан»! Теперь я как наяву видела каждый его миг, слышала каждое мамино слово, видела каждое движение Таттертона — и понимала их истинное значение. Первый раз смутное подозрение возникло еще в Фартинггейле, когда я смотрела на них — как они ходят рука об руку, как перешептываются, переглядываются. Сердце подсказывало, а разум не принимал страшной правды. Верно говорят люди, что сердце быстрее рассудка. Возможно, тогда я просто не хотела видеть и понимать смысла происходящего. Теперь выбора нет.
— Трудно осмыслить, как это происходит, а еще труднее объяснить, Ли, — негромко сказала мама. — Тони обожает меня, поклоняется мне. Он говорит, что я как мифическая богиня сошла с небес и наполнила его жизнь смыслом, а главное, сердце — любовью. Потому что как бы богат и знатен ни был мужчина, без любящей и любимой женщины он живет неполноценно. Любовь, Любовь с большой буквы — вот что одухотворяет нашу жизнь. Тебе тоже предстоит это познать. Поверь, ты еще вспомнишь мои слова. Позволь сказать тебе еще кое-что. Ты ведь моя единственная подруга. У меня никогда не было настоящих, близких друзей. Я росла с сестрами, которым знакомы были только зависть и злоба, и я не могу доверить им сокровенных мыслей или поделиться переживаниями. Понимаешь, Ли?