— С ними будет не так скучно! — воскликнула Энни — Готова поспорить, что старик сейчас объясняет, почему здесь не надо разговаривать. А остальные говорят для того, чтобы подтвердить, что они понимают, почему надо молчать. Какие они надоедливые…
Энни принялась делать раввину знаки замолчать и цыкать: «Тсс!.. Тсс!..» Старик бросил нам:
— Извините, мисс, вы правы, но что же делать: я должен многое объяснить таким увлеченным людям.
На какое-то время они умолкли, затем собрались в кружок и продолжили шептаться. Я встал:
— Пойдем ужинать.
В столовую мы пришли раньше установленного часа. Недовольный метрдотель хотел было выставить нас и заставить ждать до положенного времени, но уступил моей настойчивости, провел нас к столику и зажигалкой зажег свечу, осветившую розовую скатерть. Взяв тарелки, мы направились к столам, которые ломились от горячих блюд, огромного количества салатов и разнообразных десертов.
В столовую понемногу стали подтягиваться и другие отдыхающие. Прошедшие мимо израильтяне дружески нас приветствовали. Я растворил две таблетки аспирина в минеральной воде.
— Не делай такое лицо! — сказала она.
— Можешь не смотреть.
Она попробовала шоколадное пирожное и сказала, чтобы я перестал катать по скатерти пустой стакан, ее это раздражало. Наконец мы пошли в свою комнату. Деревянный мостик, соединявший ресторан с нашей лестничной площадкой, поскрипывал под ногами. Я первым прошел в ванную комнату и посмотрел на себя в зеркало: я был очень бледным. Раздевшись, я встал под горячий душ. Ломота в теле прошла.
— Подать пижаму? — спросила Энни из-за двери, — Где ключ от твоего чемодана?
— Сейчас сам достану.
А что, если она увидела портфель Энджи? Она могла открыть его, пошарить там и найти мешочек с драгоценностями! Я прогнал эту мысль. Я надеялся, что она была скорее ленивой, чем любопытной. Я вернулся в комнату. Энни ушла в ванную. Оставшись наконец один, я достал пижаму и закрыл чемодан на ключ. Лег в постель и натянул одеяло до самого носа. Я уже почти заснул, когда она юркнула в постель рядом со мной. Я чувствовал то ненависть, то кожей испытывал потребность в ее присутствии. Она была уступчива, укрыла меня своим телом, я впал в блаженство. В эти мгновения забвения я почти любил жизнь.
Ночью я видел много снов. Проснулся на заре. У водоема что-то ели обезьяны. Потом они ушли искать другое бистро.
Одна обезьяна задержалась и с пронзительными криками бросилась догонять стаю. Потом стали появляться другие животные, они приходили по одному или группами. Когда они встречались, делали вид, что не замечают друг друга.