Отсюда они начинали. Ефимов намотал веревку на кочку и осмотрелся. Точно, только коса, на которой тогда надували лодку, сейчас была накрыта водой. Они накачались, сварили суп из тушенки, по полкружки разлили и, счастливые, не передать какие, отчалили. Погода звенела, лодка, которую Ефимов взял у знакомых, текла, они плыли по щиколотку в воде и время от времени отчерпывались. И смотрели друг на друга, не веря глазам своим. Вчера еще были в Москве, а теперь там остались все заботы: ефимовский журнал, Маша с пятилетним Сашкой, Федор разводился с женой, у Вадима через месяц была защита кандидатской, которую он толком и не начинал и временами был сильно задумчив. Они шутили над его кандидатской, хотя, как Вадим потом, через много лет, признался, дело было не в ней. У него тогда родился внебрачный ребенок, и он здорово переживал, искал, видно, какое-то решение. И вот все эти сложности остались далеко, над ними светило солнце, Вадим варил суп на костре и бегал с фотоаппаратом, Федор — мастер спорта по гребле, высокий красавец — накачивал лодку и прикалывался, а Ефимов тесал весла и готовил снаряжение.
Все было вот на этой косе, залитой сейчас водой. Двадцать лет назад. Почти ничего тут не изменилось, только воды много утекло. В голове Ефимова две картинки соединялись — та, далекая, солнечная и радостная, и эта — слегка пасмурная, с реальной речкой, но в которой он был почти уже старым.
И друзья его тоже. Речки не стареют, стареют люди. У Ефимова родился второй сын — Петька, и был уже выше отца ростом, у Федора, вновь женившегося вскоре после сплава, двое красивых детей, потом он что-то не поделил с женой, скорее всего собственную свободу, оставил их и женился в третий раз. Вадим тоже женился во второй раз. Детей ни в первом, ни во втором браке у него не было, а с тем внебрачным сложились нормальные отношения отца и сына. Ничего мы не можем знать…
Иван настроил спутниковый телефон, приладил на болотную кочку, ожидая сигнала. Поляна переходила в распадок и поднималась в перевал. Редкие островерхие елки и бурые от дождливой мороси лиственницы понуро темнели на снежном склоне. Сигнал появлялся и тут же исчезал. Иван еще подождал, сложил телефон и поплыл дальше.
Лена спокойно вышла в широкую долину. Отсюда Ефимов начинал с Машей и детьми.
Правый берег здесь низкий, заросший невысоким ерником. Вертолетчики были какие-то левые, не местные, сели на одной из плешин метров двести от воды, выскочили из машины и давай друг друга фотографировать. Попросили, чтобы Машка их сфотографировала. Потом они улетели, а Ефимов с пацанами стали носить шмотки на берег. По кустам и заросшим водомоинам. Только перетаскали, дождь пошел несильный. Ефимов поглядывал на своих — они были еще совсем городскими: чистенькие и растерянные от тайги, дождя и комариного звона. Саня, правда, был молодец — один накачал лодку, тринадцатилетний Петька ленился, важничал, делал задумчиво-суровый вид, он годом раньше сплавлялся с отцом на Дальнем Востоке. Медведя добыл с подхода. Бывалый. Рыбак и охотник. А Сашка, значит, так себе. Сашка спокойно на все это смотрел и качал лодку.