Веселый, крепкий батюшка, приезжавший святить камень, начал уже было, но вдруг уставился на семидесятилетнего Петровича, держащего большую икону:
— А ты сам-то крещен ли?
— Да нету… — Петрович смутился, но не очень, икону все равно некому было держать.
Но батюшка имел в виду другое. Он загнал Петровича, а с ним и еще одного егеря и какого-то мальчишку, они всегда под ногами вертятся, в ледяную реку и крестил. Батюшка этот погиб вскоре в Иркутске, в аварии, царствие небесное…
— Алло? — Голос жены прозвучал неожиданно и громко.
— Привет! — Ответил автоматически и, как всегда, сдержанно.
— Привет, Иван, ты чего не звонил? — Маша разговаривала так, словно Ефимов был где-то рядом. Будто они договорились созвониться через час.
— В каньоне был, не было связи… Как дела?
— Все нормально.
— Баба с дедой? Пацаны?
— Нормально.
— Я звоню с того места, где мы начинали… где нас вертолет высадил… — Сердце его колотилось лишнего, соскучился, видно, он прямо видел их сейчас на другой стороне речки, качающих лодку.
— Тебя плохо слышно…
Ефимов промолчал, не зная, что сказать.
— Плохо тебя слышу! — Голос у жены был все такой же. Будто и не уезжал Ефимов никуда.
— Да все нормально у меня, говорю… — ответил, ревнуя ее к той действительности, что ее окружала. Маша любила город, Иван — лес.
Может, его и правда плохо слышно, скорее всего так и было, но она даже о погоде не спросила. Не было у Машки к нему вопросов, а ему не захотелось навязываться со своей Леной. Или с их Леной? Да нет, со своей… Они недолго говорили.
Ефимов сложил антеннку телефона, сунул его в карман и стал спускаться к реке. Маша была в шести тысячах километров от него, но дело было не в этих тысячах… Людям невозможно понять друг друга — думал Иван, шагая вниз по своей же тропе в снегу — как-то так устроено… — он, впрочем, тут же понимал, что все справедливо устроено и понять друг друга можно. Только они с женой плохо пытались это сделать. Они просто эксплуатировали друг друга двадцать пять лет. И не то что не хотели понять — у них были другие задачи. Хлопотали о сытости, о здоровье, о веселье… И вот теперь они не очень знают друг друга. И кажется, не очень в этом нуждаются.
Он постоял, поглазел на то место, откуда они начали сплав два года назад, взял лодку в повод и пошел пешком по реке. Мелко было. Лодка цепляла дном, он скользил сапогами по камням. Никого вокруг не было и было Ефимову… хорошо!
…Иногда хочется согласиться со своим одиночеством. Принять его как правильное развитие жизни, просто набраться мужества и сказать себе: вот и все. Теперь все понятно и дальше надо одному… Может, и потосковать маленько, прощаясь с теми, кто будто бы был с тобой все эти годы, и уже не страшась ничего… с Божьей помощью в спокойную неизвестность одиночества.