Напрягаться особенно не пришлось. Последние события, причем до мельчайших подробностей, услужливо всплывают в памяти...
Осень в этом году стояла на удивление теплая. Конец сентября, а она все еще баловала по-летнему ласковыми днями. Зато ночи с их бездонным, усыпанным мириадами звезд небом и холодным безмолвием напоминали о необратимости времени. Обжигали пока еще свежую зелень, раскрашивали ее в желтые и красные тона. Вскоре они бесповоротно завладеют природой. Особенно это заметно по утрам. Порывы свежего ветра швыряют первенцев осени Сергею под ноги, шуршат ими по асфальту малолюдных улиц.
Воздух на окраине города чист и прозрачен, еще не отравлен выхлопными газами. Покой и тишину нарушают лишь чириканье своры шустрых воробьев да шарканье метлы дворника. Напуганная им бродячая собака, недовольно огрызнувшись, отступает от ящиков с мусором. Она с удовольствием вцепилась бы ему в ногу, да больно тяжел у Степана сапог... За спиной Сергея потрепанный, латанный-перелатанный рюкзачок с небогатым рыбацким скарбом. В руках - оставшиеся в наследство от отца бамбуковые удилища. А в душе...
Настроение ему не в силах испортить ни мысли о грядущем завтра суточном дежурстве, ни не дающая даже на минуту забыть о себе ноющая боль под ложечкой. Видать, паршиво зарубцевалась язва желудка. Поехать бы в санаторий. Так там сейчас по единственной льготной путевке председатель профкома. А за полную цену... эх, лучше и не думать. В такой день не грех побаловать себя дорогостоящими сигаретами с ментолом. Не зря плотная пачка призывно давит в кармане.
Дребезжащий троллейбус с разорванной обшивкой сидений везет его на вокзал. В нем с десяток пассажиров. Кое-кто, за-крыв глаза, мирно дремлет у окна, надеясь досмотреть оборванные сны. Некоторые, и Сергей в их числе, встревоженные медлительностью транспорта, откровенно нервничают. Не хватало еще опоздать на дизель, тогда все планы пойдут прахом. Следующий поезд отправляется слишком поздно.
К счастью, в последний миг удается вскочить на подножку. Теперь предстоят полтора часа езды. В окне с калейдоскопической быстротой мелькают знакомые предместья, запущенные и грязные. Полуразрушенные дома, крыши которых в конце двадцатого века так же, как и несколько столетий назад, крыты камышом. В вагоне переругиваются озлобленные жизнью хмурые колхозницы, в сорок лет от непосильного труда превратившиеся в старух, да еще дачники с сумками и саженцами в руках. Они на чем свет клянут и ушедший в небытие сталинский коммунизм, и социализм с "человеческим" лицом, но особенно так внезапно свалившийся им на голову капитализм...