Принц принял еще две делегации: горожан и духовенство. Им разрешили забрать и захоронить трупы погибших. Альфреда и Герминду должны были упокоить в родовой усыпальнице.
Затем Лориди занялся казначейством, ван Хорст с небольшим отрядом поспешил в свое имение, ну, а Ригвин устроил смотр войскам.
После перенесенных потрясений в Альмире налаживалась нормальная жизнь. Открылись лавки, горожане высыпали на улицы.
Ближе к вечеру начались похороны. Воздух сразу пропитали нетерпимость и скорбь. Родственники погибших проклинали кровожадного демона, ибо все вчерашние смерти списали на счет лорда Краевского.
Сергей чутко уловил направленную на него волну ненависти, густо замешанную на суеверном страхе. Воздействуя на мозг, она порождала раздражение и злость.
"Ведь я убил лишь одного, - думал Сергей, прикасаясь пальцами к почти зажившему ожогу. - Остальные померли либо от страха, либо по собственной глупости. Но никто, никто не хочет этого понять! Даже друзья сторонятся! Полно-те! Да есть ли они у меня? Скорее так, попутчики, использующие мои возможности в своих корыстных целях".
Он почувствовал, как разбуженный обруч, пульсируя, сжимает мозг, а в венах закипает кровь...
"Только этого мне не хватало! Превратившись в монстра, я прежде всего погублю себя".
Усилием воли прервав метаморфозу, Сергей вышел в дворцовый парк.
Погода была под стать его настроению. Небо быстро затягивали грозовые тучи. Порывы ветра трепали листву, поднимали в воздух столбы пыли. На Альмиру неотвратимо надвигалась гроза.
Краевский, почти ничего не видя, брел по аллеям парка и вскоре уткнулся в глухой тупик. Здесь он снова прозрел. Место напоминало старый земной сад. Ностальгия и тоска с необычайной силой рвали душу.
"Боже! Что со мной сотворила злая судьба! Куда она меня занесла? Где моя родная земля? Существует ли она? Если да, то в каком измерении? И, в конце концов, кто же я сам? Человек или чудовище? Я живу в демоне или он во мне? А может, так было всегда? И лишь теперь он вырвался на свободу. Или в любом из нас таится зверь? Ведь я и раньше чувствовал его присутствие. Вспыхивали ненависть, желание сокрушить обидчика, уничтожить его, стереть в порошок. Вонзить когти в ненавистный лик, рвать клыками и с упоением пить горячую кровь. Но все же я удерживал его в клетке. Сочувствовал людям, принимал их боль, старался чем мог помочь. Подобрал на улице грязного бездомного котенка и выкармливал из соски молоком. А потом, когда его сбила машина, хоронил со слезами на глазах и тосковал, как о добром друге. Ради чего я живу теперь? Кому я нужен? Кто заплачет, если меня не станет? Все только с облегчением вздохнут. Даже те, кто называются друзьями. Ведь и они в душе меня боятся. И не удивительно! Я сам себя боюсь! О судьба! Ты дала мне непосильный, непрошенный дар! Забери его и верни меня домой или... позволь умереть!"