— В последние дни ты только одно и заладил — пошли в библиотеку да пошли в библиотеку! Хочешь, угадаю зачем? Ошиваться около единственной девчонки на кампусе, которая на тебя не вешается!
— Трейси! Да ничего подобного!
— Ну да, конечно, у нее денег куры не клюют. Подозреваю, это тоже играет свою роль. Жалко, конечно, Джастин, что тут не каждый может себе позволить заплатить за отдельную квартиру. Я-то знаю, и у тебя, и у Лины — отдельное жилье, но вообще-то заруби себе на носу, тут полагается жить с соседями.
— Ты вообще о чем?
— О том, что ты больше в мою комнату даже не заглядываешь. И не спорь! Считаешь, она красивая, я видела, видела, как ты на нее пялился на уроке английского!
— Вот это да! — прошептал Тони, когда мы свернули к научным корпусам.
Я же ничего не могла с собой поделать: мне было приятно. Очень приятно.
* * *
— Садись, — велел мне Тони после урока анатомии и перетащил табурет от одной стены в студии к другой.
Через минуту я уже сидела, а Тони погрузился в работу. От угля он отказался, заявив, что одним углем точно передать мое лицо никак не может. Выйдя из-за мольберта, он склонился надо мной, близко-близко. Пальцем, на котором блестело серебряное кольцо, отвел с моих глаз прядку волос.
— Выглядишь — зашибись. Должно выйти здорово, — с улыбкой произнес он. Мне нравилось, что в комнате пахнет краской, а ветер приносит из-за окна аромат свежескошенной травы. Тони улыбался мне, как перемазанный краской мальчишка. Я смотрела в его глаза, он — в мои. По лицу его расползлась улыбка. Сама толком не понимая, что делаю, я подняла лицо ему навстречу. Губы наши оказались так близко…
И тут в дверь постучали.
— Лина?
Тони отскочил от меня и обернулся к двери. В студию вошел Джастин Инос. Я тотчас же начала улыбаться во весь рот — ничего не могла с собой поделать.
— Я заходил к тебе в библиотеку, — начал Джастин, направляясь ко мне через комнату.
— Сперва у оранжереи, теперь вот это?
— Библиотекарша сказала, ты чаще всего сидишь тут с Тони.
— Чисто по работе, — торопливо объяснила я, вставая Тони уже отложил краски. Я так улыбалась, что у меня даже голова слегка подкруживалась.
— Пишешь портрет Лины? — поинтересовался Джастин, вытягивая шею, чтобы заглянуть за мольберт.
— Да, — коротко ответил Тони, сжимая в руке кисть.
— Клево. Можно взглянуть?
Тони торопливо развернул мольберт к стене.
— Нет! Еще совсем не готово.
— Он очень чувствителен в этом отношении, — пояснила я, все так же глупо улыбаясь.
— Тебе чего, Инос? — спросил Тони. — Обычно ты сюда не захаживаешь.
— Пришел проверить тебя на храбрость, — ответил Джастин — он обращался ко мне, а не к Тони.