— Простите. До свидания!
— Попробуйте достать поручительства.
— Попробуем.
Хозяин проводил девушек долгим оценивающим взглядом и, словно сожалея об их уходе, крикнул вдогонку:
— В судомойки возьму!
— Спасибо, господин, если достанем рекомендации, обязательно придем, — бросила сгоряча Шура.
Белоконенко устроилась на работу в лагерь военнопленных, а Паше так и пришлось пойти в судомойки.
— Немного поработаю, а там подыщу что-нибудь получше, — решила она и отправилась в столовую.
Идти было стыдно и страшно. Казалось, все встречные провожали ее презрительными взглядами, кивали, — мол, еще одна пошла в услуя{ение к фашистам.
Невольно вспомнились первые мечты юности о будущем. Школа в Ржеве. Суровая снежная зима. На лыжню вышли сверстницы. Все думали об одном — не отстать! Раздалась команда. Со старта Паша ушла пятой. Но за несколько метров до финиша сделала рывок и под шумное одобрение подружек первой пересекла красную ленточку. Кажется, и сейчас еще шумят в ушах аплодисменты...
А однажды, когда сидели в парке и гадали, кем быть, Паша неожиданно для всех заявила:
— Я буду летчицей.
— Летчицей? — хором переспросили подруги.
— Подумайте: человек — словно птица! Летишь высоко-высоко, огромные реки кажутся всего лишь голубыми лентами. А села и города такими крохотными. А поднимешься вдвое, втрое выше, туда, куда никто еще не залетал, и увидишь всю землю от края до края...
С тех пор до окончания средней школы Пашу так и звали летчицей...
Как только исполнилось шестнадцать лет, Паша подала заявление о приеме ее в ряды ленинского комсомола. «Буду предана комсомолу и партии, как Павка Корчагин...» — писала она тогда.
На собрании все говорили, что она хорошо учится, дисциплинированная, активная. Но вот поднялся один юноша, кашлянул, поправил ершистые волосы и срывающимся баском заявил:
— Все, что здесь я слышал о Паше, правильно. Только мне кажется, что Савельева слишком гордая, важничает перед... ребятами. С товарищами надо быть попроще. Ты ведь еще не взаправдашняя летчица!
Кто-то на задних рядах хихикнул.
Паша покраснела и подумала: «Может, п правда я перед ребятами такая зазнайка...»
Домой возвращались поздно. Взявшись за руки, шли по центральной площади, оглашая ее звонким смехом и песней. Это была незабываемая прогулка. Каждому хотелось подольше быть вместе. Был тут и юноша, что критиковал ее. Она подошла к нему и с доброй улыбкой взяла под руку.
— Видишь, я больше не важничаю...
Услышав топот колонны немецких солдат, Паша очнулась от радужных воспоминаний, невольно подумала: «После всего этого работать судомойкой, да еще у фашистов?!»