– Эльфы! – пробормотал Срам. – Я, конечное дело, не хочу сказать, что Сыроед прав, но и кругом неправым я бы его не назвал, коли вы понимаете, о чем я толкую.
– Заткнись, – мрачно произнес Ловелас.
Второпях позавтракав мирром и благовониями, отряд выступил по широкому пути, определенному Ловеласом с помощью карты как "Поляна Ужасов". Время от времени из каучуковых кустов выскакивали на нетвердых ногах механические драконы и гоблины, разевали пасти и всхрапывали. Но эти наскоки оставили невозмутимыми даже хобботов, и спустя несколько коротких часов путешественники вышли на опушку рощицы, состоящей из чрезвычайно оцепенелых деревьев, с чьих странно симметричных ветвей неубедительными охапками осыпались изъеденные коррозией медные листья.
Пока путешественники стояли, дивясь подобному чуду, из чердачного окна ближайшего к ним дерева высунулась голова эльфийской девы. Высунулась и воскликнула на языке древних эльфов:
– Горячий привет дальнестранникам!
– Есть кто дома вроде тебя? – спросил Ловелас, отвечая, как повелевает обычай.
Миг спустя, дверь огромного дерева отворилась, и из нее вышел низкорослый эльф.
– Килоперц и Лавалье ожидают вас наверху, – сказал он и ввел путников внутрь просторного ствола. Внутри дерево оказалось совершенно пустым и оклеенным обоями под кирпичную кладку. Винтовая лестница вела сквозь дыру в потолке на верхний этаж. Эльф сделал знак, что им следует подняться по узким ступенькам. Добравшись доверху, путешественники попали в комнату, украшенную точь в точь как нижняя, но ярко освещенную свисавшей со стропил люстрой, изготовленной из тележного колеса. В дальнем конце комнаты сидели на паре пеньков Килоперц с Лавалье, облаченные в богатый муслин.
– Добро пожаловать в Лодыриен, – медленно поднимаясь на ноги молвила Лавалье, и путешественники увидели, что она прекрасна, как юный побег карликового дуба. Голову ее осеняла роскошная копна каштановых волос, и стоило Лавалье встряхнуть ею, как целые горсти роскошных каштанов сыпались на пол, подобно дождю. Фрито вертел в пальцах Кольцо и дивился великой ее красоте. Словно завороженный, он встал, и Лавалье оборотилась к нему и увидела, что он вертит в пальцах Кольцо и дивится великой ее красоте.
– Я вижу, Фрито, – молвила она, – что ты вертишь в пальцах Кольцо и дивишься великой моей красоте? У Фрито перехватило дыхание.
– Пусть тревога покинет твое сердце, – молвила она, торжественно ущипнув его за нос. – Мы не кусаемся. Килоперц поднялся, поочередно обратился с приветствием к каждому из путешественников, пригласил их устраиваться поудобнее на расставленных вдоль стен одноногих табуретках с резиновыми сиденьями и попросил поведать об их приключениях.