– Последки сладки! Мое вышло последнее слово! – ревел Гуляш, в ликовании подскакивая то на одной ноге, то на другой.
– А теперь, – зашипел он хобботам прямо в лицо, – мой господин, Сарафан, желает знать, где скрыто Кольцо! И в подтверждение саданул ногой по башке Харча, отфутболив ее на добрых двадцать ярдов.
– Кольцо, какое такое кольцо? – затараторил Пепси. – Ты слышал что-нибудь о кольце, а, Мопси?
– У меня только одно и есть – след прививки от оспы, – ответил Мопси.
– Давай-давай, колись побыстрее! – напирал Гуляш, слегка подпаливая волосы на крупной ступне Пепси – на правой.
– Хорошо, хорошо, – всхлипнул Пепси. – Развяжи меня, я тебе карту нарисую.
Обуреваемый алчным нетерпением Гуляш согласился и ослабил путы на руках и ногах Пепси.
– Теперь принеси сюда факел, а то ничего не видно, – сказал хоббот.
– Гнаш любдуб! – воскликнул на своей пакостной тарабарщине распалившийся урк, кое-как ухватывая оставшейся рукой и факел, и клинок.
– Хочешь, давай я твой меч подержу, – предложил Пепси.
– Кныш Снарк! – невнятно согласился изверг и нетерпеливо взмахнул факелом.
– Значит так, вот это Мучнистые горы, а вот здесь Эманац,
– говорил Пепси, ковыряя землю острием сверкающего клинка.
– Кришна римский-корсиков!
– …а это Большая Дорога…
– Гракли богард!
– …а вот это твой желчный пузырь, прямо над потрохами!
– Грюк! – возразил урк, опадая на землю и распахиваясь, словно наволочка, сверху донизу. Пока из него с шумом сыпались внутренности, Пепси освободил Мопси, и оба, крадучись, стали пробираться сквозь боевые порядки урков, надеясь, что воины, занятые приготовлениями к битве, которой определенно предстояло разразиться с первыми лучами солнца, их не заметят. Обходя на цыпочках ораву бойцов, точивших свои жуткие ножи, хоботы слышали, как урки под дерганный ритм, отбиваемый одним из них железным шлемом на собственном затылке, наполовину поют, наполовину отрыгивают песню. Странными и режущими ухо казались кравшимся во тьме хобботам ее звуки:
От Чертогов Хезадума
И до берегов Лютуи
Бьемся мы за Сыроеда
Зубом, когтем и коленом…
– Чшшшш, – прошептал Пепси, когда оба выползли на карачках в открытое поле, – старайся не издавать ни звука.
– Ладно, – прошептал Мопси.
– Это кто еще тут шепчется? – пророкотал в темноте голос, и Пепси почувствовал, как чья-то лапа с отросшими ногтями сгребла его за грудки. Не долго думая Пепси саданул в темноту когтистой ногой и дал стрекача, оставив урка-часового кататься по земле, держась за единственное на его теле место, не защищенное ни доспехами, ни армейским страховым полисом. Хобботы пулей пронеслись мимо ошарашенных урков.