Ох, знала, знала Вера, что ускачет на свои дальние дороги ее длинноногий, ускачет когда-нибудь! И чашу жизни своей горько-сладостной будет пить взахлеб, и выпьет её до дна, - но и на закате останется томим тою же, тою жаждою, которая томит его ныне, в рассветных юности лучах.
Но вот впереди призывно замахала всеми своими листками трава Былие, что образом своим напоминает человека и растет под дубьем, а Двуглав при виде Веры издал болезненный скрип.
Зеленые зайцы Юркины, всю дорогу путавшиеся в ногах, смирно сели поодаль на задние лапки, сложив передние на пушистых животиках. Почтительно затаили дыхание: вот так дуб! Вот так старец!
Вера низко поклонилась. Дуб кряхтя ответил.
– Ну что, старый? - спросила Вера. - Неможется тебе? Дай погляжу.
Дуб тяжело напрягся и, стеная, осторожно вынул из земли один из своих узловатых корней, протянул Вере. В лицо ей сыро, стыло дохнуло из недр.
Двуглав длинно, скрипуче вздыхал, сотрясаясь всем туловом от жалости к себе, а Вера, прижимаясь к нему лицом, тихо мурлыкала, что всему, мол, свой черед, и надо терпеть старость, как претерпел когда-то, во времена достопамятные, юность, а потом и зрелость. Во всем разлито блаженство: в рождении и росте, цветении и увядании…
Зеленые зайцы покачивались зачарованно в такт ее словам.
Двуглав плаксиво намекнул было, что, чем так маяться, лучше бы уж поскорей… того… под топор, но Вера укоризненно спела ему, что слишком он скрипуч, и от роду таким был, а ведь известное дело: в скрипучем дереве мучится человечья душа, в срубивший такое дерево заставляет ее искать себе нового пристанища, а сам может поплатиться жизнью, не то - быть изувеченным. Зачем же свои беды на другого навлекать? Уж терпи, Двуглав, а боль - она как пришла, так и уйдет, ее Вера с собой унесет…
Мало-помалу полегчало старцу. Вот и листья разгладились, и желуди соком налились. Дуб благодарно повил Веру ветвями, и они немного постояли так, обнявшись, а зеленые зайцы, пострелята, кувыркались у их ног.
Вдруг дождь - Юркин дружок, пересмешник, бродяга - засверкал в вышине и обрушился на поляну рядом с Верой!
– А, это ты, - кивнула ему Вера. - Где тебя носило, скажи на милость? Поляны вовсе истомились, берег мелеет, гнилушки до того иссохли, что бунтуют ночами!
Дождь припал к ней, шептал, захлебывался:
– Люди! Люди на Острове! Ищут… Берегись!
Вера так и обмерла. Ох, снова… Снова!
Надо скорее к ним. Успеть проводить до Юркиного возвращения. Он горяч!.. А может, они с миром на этот раз?
Однако, глянув в переменчивое лицо дождя, сразу поняла: нет, они не с миром. Ну, тем более надо спешить.