– Где бы ты ни был!.. Ох, да где же ты, милый мой, милый?!
Слезинки сорвались с ее ресниц, подхваченные ветром. И почудилось ей, что камень под ногами дрогнул, и вскипела вокруг волна, и встречный ветер заиграл в волосах, и во всю ширь расступились берега перед стремительным движением скалы, на которой стояла Маргаритана.
Максим невольно прижал ладони ко рту, задерживая крик. Камень, похожий на гигантскую окаменелую раковину, внезапно отделился от берега и понесся по волнам, унося Маргаритану. И не оглянулась она, подхваченная ветром, и перламутровое сияние снизошло с небес и заслонило ее от хищных когтей и крыл. Он видел, как слуги Аида вьются-бьются над волнами, над берегом, бестолково мельтешат меж туч, словно не знают, что делать теперь, когда ушла добыча, на кого им обратить свою ярость и кровожадность.
И вдруг, на миг замерев, они толпою кинулись к нему!…
Вперед вырвалась ужасная старуха - руки с крыльями, ноги почти не касаются земли, - приближалась к нему длинными бесшумными скачками, не то прыгала, не то летела, поднимаясь и опускаясь. Глаза ее были устремлены на Максима - пустые, мертвые глаза.
И тихо, тихо!
А за ней стремились к нему все те, кто только что преследовал Маргариту, все эти черные, бесшумные, крылатые, косматые, многорукие, с немигающими взорами, хищноклювые и когтистые губители, им же самим сотворенные.
Почему-то страшней всего казались эти неподвижные взоры! Максим замахал руками, чтобы заставить их моргнуть, а значит, сбиться с пути, потерять его, но взгляды чудищ были накрепко прикованы к нему.
Только и смог Максим, что коротко крикнул - и бросился в бегство. Кидался он туда-сюда по берегу, увиливая от цепких когтей, пока не вбежал, не видя, по колени в воду.
Это было страшнее страшного! И тогда последним усилием ужаснувшейся фантазии пожелал он иметь крылья, чтоб вылететь из воды, - и у него выросли огромные кожистые крылья, пожелал облик изменить, чтоб не спознали его преследователи, - и голова его стала крошечной, тело - тощим и кривым, желтые зубы высунулись изо рта, на голове выросли рога, а изо рта донеслось устрашающее мычание.
И теперь уже слуги Аида устремились прочь от него, а он гнал их, гнал, счастливый своей властью, и если бы мычание его можно было понять, различимо было бы в нем торжество.
*
Мелькнули мгновенья - и зеленый простор окружил Маргаритану. Чудногласый ветер реял вокруг, навевая ей что-то успокоительное, и волны, одна другой выше, вздымались, приветствуя ее.
И вдруг увидела Маргаритана, что меж зеленых морских волн пролагают себе путь мощные серебристые струи.