Агония хашана продолжалась долго. Он стонал до наступления сумерек, после чего вдруг выскочил из своей норы и кинулся, куда глаза глядят, периодически оглашая окрестности гневным ревом. Так как упускать свою добычу в мои планы не входило, пришлось побежать следом. Зверюга мчалась, не выбирая дороги, проламываясь сквозь кусты, сшибая на своем пути молоденькие деревца, а я следовал по этой просеке, стараясь не потерять бегемота, но и не попасться случайно ему на глаза. Эта безумная гонка длилась около получаса. Под конец забега хашан перестал реветь и сбавил темп, на примятой траве стали попадаться темные лужи крови…
Но закончилось все не так, как я предполагал. Миновав еще одну рощу по заботливо сделанному хашаном проходу, я обнаружил шумно дышавшего бегемота, лежавшего на брюхе посреди поляны. Он больше не пытался подняться. Похоже, у него даже не осталось сил на то, чтобы стонать. Переведя дух, я услышал, как дыхание зверя сменилось булькающими звуками, и внезапно подумал — как много жизненной энергии пропадает зря! Ведь в криде ее было море, а бегемот внешне намного крупнее вонючей твари. Так может мне стоит рискнуть и забрать бесхозную силу? Полагаю, она пойдет мне только на пользу — ускорит и без того мощную регенерацию, добавит выносливости… А то позор — какого-то козленка тащил на горбу, так едва не ухекался от натуги!
Оставив сомнения, я достал свой Поглотитель и осторожно прокрался к умирающему хашану. Заходил сзади, готовясь в любой момент броситься обратно под защиту деревьев, но тварь ничего не слышала. Она даже не дернулась, когда я осторожно раздвинул кинжалом чешуйки не лапе и вонзил клинок в мышцу. Видимо, раздиравшая внутренности бегемота боль была куда сильнее этого булавочного укола. Едва лезвие погрузилось в мясо, в мое тело хлынул поток жизненной энергии. Холодный и стремительный он промчался по руке и разлился в груди, наполняя меня эйфорией.
Краешком сознания я еще успел подумать, что веду себя как самый обычный наркоман, ради дозы готовый пойти на безрассудный риск, но вскоре эта мысль растворилась в доставляемых чужой жизненной силой ощущениях. Этот процесс продолжался примерно минуту, а потом поток превратился в ручеек, который вскоре окончательно иссяк, породив у меня чувство сожаления. Спрятав клинок, я прислушался к себе. Энергия бурлила внутри, уставшие мышцы наливались силой, сознание было ясным и чистым, настроение взлетело на недосягаемую высоту. Появилась настоятельная потребность чем-нибудь заняться, поэтому я не стал мешкать, достал саблю и принялся отдирать от тела животного крупные, с ладонь, чешуйки.