Нагнув голову, он исподлобья вглядывался в ее черты, сравнивая то, что видел, с образом потрепанной уличной бродяжки, которую искал. Как он мог так низко пасть? Как могла ему показаться привлекательной переодетая бездомная нищенка?
«Действуй! — нашептывали голоса. — Чего еще ждать! Он же их прислужник! Убей его!»
— Если бы не ты, моя подруга была бы жива, — сказала Кимми.
От выпитого у нее горело под ложечкой. Она взглянула на бутылку — золотистого цвета, наполовину полную. Еще глоточек, и голоса умолкнут, пожар погаснет.
— Я никого не убивал, — произнес Ольбек, не сводя глаз с ее пальца на спусковом крючке.
— Чувствуешь себя как загнанная в угол крыса?
Вопрос был излишним. Да и кто стал бы отвечать, подтверждая очевидное?
Ольбек избил Тину, вытряс из нее последние остатки уверенности и сделал беззащитной жертвой. Сделал так, что Тина стала опасной для Кимми. Сама Кимми послужила орудием, но Ольбек был той рукой, которая его направляла. За это ему теперь предстоит ответить.
Ему и тем, чьи приказы он выполнял.
— За всем стоят Дитлев, Ульрик и Торстен. Я же знаю, — сказала Кимми, думая только о бутылке и ее спасительном содержимом.
«Не делай этого!» — подсказывал один из голосов.
Но она все же протянула руку к бутылке, и тут он сорвался с места. Сначала Кимми только ощутила вибрацию воздуха, затем его руки сомкнулись на ней мертвой хваткой, и они оба полетели на пол.
«Попробуй только затронуть мужское самолюбие, и наживешь себе врага на всю жизнь», — вспомнилось ей. Все так и вышло. Сейчас ей придется платить за его голодные взгляды и робкие ухаживания. За его пьяные откровения и обнаруженные уязвимые места.
Он швырнул ее на радиатор парового отопления, так что она стукнулась о выступающие ребра головой, схватил с пола деревянную статуэтку и ударил ее по бедру. Это был тщательно вырезанный из дерева Гокке[19] в котелке и со всеми аксессуарами. Потом схватил Кимми за плечи и перевернул на живот, прижал ее грудью к полу и вывернул назад руку с пистолетом, но пистолет она не выпустила.
Его пальцы впились ей в плечо. Но она столько раз встречалась с болью, что выдавить из нее крик было не так легко.
— Хотела меня пристрелить! — вопил он, дубася ее кулаком по пояснице. — Но меня не проведешь!
Наконец ему удалось выбить пистолет и отшвырнуть в угол. Запустив руку ей под юбку, он так дернул за трусики, что они порвались вместе с колготками.
— Что ты морочила меня, дрянь? Нет у тебя никаких месячных! — рявкнул он. Затем снова перевернул ее на спину и ударил по лицу.
Они смотрели друг другу в глаза, пока он колотил ее кулаками куда попало. Она чувствовала, как давят на нее его мускулистые ноги. Волосатые руки были покрыты вздувшимися, пульсирующими жилами.