Дежурный был вежлив, принёс по моей просьбе несколько книг. Из соседней комнаты доносились голоса мужчины и женщины. «Надо же, супруги в одной комнате», — подумала я с удивлением. Жаль, не разобрать было ни слов, ни даже на каком языке они говорили. Дверь моя была приоткрыта, и я по запаху поняла, что им принесли хороший обед, даже, кажется, вино. Я же, к сожалению, получила обычную тюремную еду.
Когда меня через какое-то время взяли на допрос, я узнала, что нахожусь в «гостевом отделении», где могу «спокойно припомнить всё, что касается моего визита в посольство США». Но поскольку и эта хитроумная стратегия ни к чему не привела, меня снова отвезли в Лефортово. Этот случай показывает, что для некоторых иностранцев в советских тюрьмах были созданы сносные условия.
Однажды в Лефортово, когда меня вели на очередной допрос, я увидела в коридоре мальчика. Штаны были ему явно велики, он шёл в них с трудом. Сперва я решила, что это карлик, но, проходя мимо, поняла: мальчик лет десяти. Я высказала своё удивление полковнику Никитину, он рассмеялся и рассказал, что мальчика задержали, когда он выходил из американского посольства. Когда мальчика спросили, кто его завербовал в шпионы, он ответил, что ходил узнавать, как можно уехать в Америку, он слышал, что там все живут очень хорошо. Секретарь посольства ему сказал, чтобы приходил снова, когда подрастёт и получит иностранный паспорт…
Какой идиотизм и жестокость — считать ребёнка шпионом, бросить его в казематы Лефортово!
В Бутырской тюрьме я познакомилась со многими советскими женщинами, работавшими в иностранных посольствах. Вряд ли стоит упоминать, что все они без исключения обвинялись в шпионаже. Особенно хорошо мне запомнилась Маргарита Шидловская, проработавшая с 1924 года двадцать пять лет секретарём шведского посольства. Она обвинялась в том, что её начальник, посол Солман, якобы завербовал её в разведчики. С поразительным мужеством и терпением она переносила свою участь, часто пела весёлые песни, стараясь поднять настроение нам. Она знала, что живой из заключения ей не выйти. Кажется, позднее её расстреляли. Всех служивших в иностранных посольствах советских граждан — в том числе уборщиков и дворников — ждала та же участь: все обвинялись в шпионаже.
Даже древняя старушка тётя Поля представляла, оказывается, для СССР опасность. Она работала кухаркой у американской женщины-дипломата в Москве. Сестра её однажды ездила с подругами в ближний колхоз и привезла немного колхозного хлеба. Дипломатша случайно увидела хлеб и попросила дать ей кусочек. Вскоре в одном американском журнале была опубликована статья о советском деревенском хлебе, и госбезопасности особо не пришлось трудиться, чтобы выяснить происхождение этой заметки. В результате были арестованы тётя Поля, её сестра и подруга сестры.