Чертов мост (Родионов, Воложанин) - страница 4

- Чай пить будете? - спросила хозяйка.

Петельников ей понравился, потому что обещал не варить, не стирать и ничего не просить. Вот только чай.

- А то приехала одна, - сообщила хозяйка, - пропела «Солнышко», вещи побросала и бегом на пляж. А к вечеру ее в больницу увезли всю в пузырях да волдырях.

У хозяйки он сразу подметил интересную привычку связывать две мысли: одна вытекала из другой. Но когда Петельников увидел в электрическом самоваре свою красную физиономию, то сразу все понял. И отхлебнув из очередной, третьей, чашки, вдруг задал вопрос, тоже вроде бы ниоткуда не вытекающий:

- Где тут у вас дом над обрывом?

- А ты слаб, что ли? - живо отозвалась хозяйка, тоже отхлебывая из очередной, пятой, чашки.

- Бывает, - на всякий случай признался он, не очень ее понимая.

- Люди-то зовут его по-разному. Бормотушник, Пивнуха, Забегаловка…

Петельников улыбнулся - все правильно: посидел мужик в заведении, выпил пива, чиркнул записку, запечатал ее в бутылку и бросил в море. На то и Бормотушник.

- Спасибо.

Он встал и направился было к себе в беленький сарайчик.

- И еще над обрывом стоит домишко. Вода берег-то все цело-вала-целовала, да и подкопалась. Хозяева страховку получили и привет, укатили в неизвестном направлении.

- Где этот дом? - спросил Петельников, приостанавливаясь.

- Километра два берегом к маяку. На глинах стоит…

- На зеленых?

- Ага.

Он прошел к себе и сел на кровать. Солнце уже опустилось за горы. В саду сразу потемнело. Запахло какими-то травами и землей, которую хозяйка поливала из шланга. Поскуливал Букет, натомившись за день в жаркой бочке. Затихли отдыхающие. На столике в изголовье почти неслышно пел транзистор.

Петельников сидел, уставившись в пол.

От розыскной, видно, привычки, в нагретом мозгу опять мелькнула мысль о бутылочной записке…

Допустим, ее писали в пивной, что стояла на выступе скалы. Вряд ли, пьяный загнул бы позабористей, да и глины у него под рукой нет. Допустим, писали отдыхающие. Но они бы расцветили записку пляжным колоритом, на хорошей бумаге, шариковой ручкой. Дети? Текст не детский. Шутка? Но шутят весело, да и пишут тогда поспокойнее, а тут буквы лезли, как волны. А язык? «Заточен, ради Христа… И, главное, тревога, неподдельная тревога в этих старомодных словах. Но ведь чепуха: кого и за что можно заточить в наше время?

На сон не было и намека. Лучше гулять по пляжу, чем сидеть в душной комнате. Петельников передернул плечами от неожиданного холодка и вышел в сад…

Он медленно пошел в сторону маяка. Чтобы не мешали камешки, двинулся вдоль берега, горками. Идти было хорошо. Духота пропала, словно осталась в поселке. Внизу слабо плескалось море, донося прохладу. Дорога была плотной, слитой из десятков тропинок в сухой, колючей траве. По краям чернели дубки. Изредка из-под ноги срывался к морю камень, и тогда Петельников останавливался и ждал, пока тот не затихнет под обрывом.