— Зажмурьтесь, Рассел, — предупреждает Холмс и включает электрические лампы.
Итак, мы в одном из его тщательно замаскированных убежищ, разбросанных по всему Лондону. В каждом из них запасены вода, пища, в каждом хранится оружие, одежда, чтобы переодеться или замаскироваться, в каждом есть и книги. Это убежище отличается от тех двух, в которых я уже была, тем, что на стенах висят картины. Обычно Холмс предпочитает занимать поверхность стен книжными полками или мишенями для упражнений и стрельбе и метании ножей…
Я стащила мокрую одежду и огляделась, выискивая, куда бы ее положить.
— Давайте сюда, — потребовал Холмс. — Сейчас мы ее высушим.
Он открыл узкую дверцу в стене и снял с металлической штанги несколько вешалок плечиком. Заглянув туда, я увидела вертикальную вентиляционную шахту около двух футов в поперечнике.
— Аварийный выход?
— Еще какой аварийный. Сорока футами ниже — решетка ограждения огня. Возможно ли отвинтить эту решетку прежде, чем изжаришься, не знаю. Не пробовал. В общем, выход сомнительный, зато сушилка великолепная. — Он закрыл дверцу. — Чай, кофе, вино, суп?
Решили остановиться на трех последних пунктах. Вином оживили суп. Холмс возился с посудой, разогревая пищу, я же подошла к одной из картин, запечатлевшей холмистый пейзаж с деревьями и овцами.
— Констебл? — спросила я Холмса. — А кто автор вот этой картины, на которой изображено кораблекрушение?
Морская катастрофа, как и пейзаж Констебла, безнадежно погрязлав романтизме, но выполнена была великолепно.
— Верпе, — раздался приглушенный голос Холмса. Он засунул голову в буфет, изучая припасы.
— Ваш двоюродный дедушка?
— Точнее, дедушка этого дедушки. Вам какой суп — черепаховый, томатный?
— А который свежее?
— Старше трех лет здесь ничего нет. Однако если сравнить толщину слоя пыли на банках, то томатный суп вдвое моложе остальных. Ему от силы года полтора.
— Тогда давайте томатный. Холмс, а вы свои супы сюда тоже через гардероб носите?
— Нет. Проем в задней стене заложили, когда все тут обустроили.
— Уютно у вас здесь. По-домашнему.
— Неужто? — Чувствовалось, что хозяину польстила моя похвала. Он застыл с ложкой и вскрытой консервной банкой с отогнутым щербатым верхом в руках. И вид у него тоже был настолько домашний, что для полноты картины напрашивался еще кружевной передничек. Новый, неизвестный мне прежде Холмс. Обычно он, казалось, не обращал никакого внимания на окружение, разве что окружающая среда сама вторгалась в его работу. Как-то не вязались с его обликом такие занятия, как выбор мебели, ее расстановка, подбор цвета панелей, гардин…