— Эксперимент, — пояснил Холмс и погрузил ложку в банку с супом. — Проверка гипотезы, утверждающей, что обстановка влияет на состояние субъекта.
— И как? — заинтересовалась я.
— Результат довольно расплывчатый, но я пришел к выводу, что семьдесят два часа пребывания здесь более благотворно влияют на подопытного — на вашего покорного слугу в данном случае — нежели сидение в Запаснике.
Запасником Холмс гордо именовал первую свою берлогу, в которой я уже однажды побывала. Плохо освещенная, убого обставленная кладовка, вот что представляло это тесное убежище на чердаке крупного универсального магазина. Семидесяти двух часов, проведенных там, хватило бы мне, чтобы провести остаток жизни в сумасшедшем доме.
— Да что вы говорите! — Я ажиотированно покачала головою.
— Сам удивляюсь, — размышлял вслух Холмс, проглотив содержимое очередной ложки. — Я отразил свои выводы в монографии «Некоторые аспекты работы по перевоспитанию преступников-рецидивистов».
— Перевоспитание при помощи осмысленно подобранных обоев, Холмс?
— Ценю ваш сарказм, Рассел, но займитесь лучше супом.
Трапеза эта была еще более странная, нежели мой завтрак восемь часов назад. Консервированный суп из томат-пасты, обильно сдобренный мадерой, два яйца вкрутую, половина уже слегка подгнившего апельсина, кусок доброго чеддера и вволю слипшихся мятных пастилок из большой металлической коробки.
— Спасибо, Холмс, очень вкусно, — улыбнулась я, несколько покривив душой.
Он хмуро созерцал бурую жижу — результат взаимодействия вина и консервированного супа.
— Знаете, Рассел, а ведь я когда-то чуть ли не полгода прослужил помощником шеф-повара в двухзвездном ресторане в Монпелье.
Я с открытым ртом наблюдала, как он разделывается с остатками и отходами в кухонной нише. Еще одна неизвестная деталь биографии знаменитого сыщика!
Холмс подал черный кофе, к которому предложил бутылку портвейна с солидным слоем осадка. Он опустился в кресло напротив меня, вытянул ноги к огню.
— Итак, Рассел, вам не терпится рассказать мне, что превратило вас в истово верующего завсегдатая церквей? Или выберем иную тему для беседы?
— Раз вы знаете, что я была в церкви, то знаете и с кем я туда отправилась. А вышли вы на меня через ту изумительную чайную?
— Элементарно, Рассел. Следы вашей филантропии — что отпечатки подкованных сапог роты солдат на свежевыпавшем снежочке, — снисходительно фыркнул Холмс. — Сунуть пять фунтов уличному замухрышке! Через час после вашего самаритянского жеста вся округа гудела. Почему-то возобладала надежда, что это явление знаменует начало какого-то периода манны небесной, что эти грязные ступеньки осыплет дождь златой. Туда, в Лаймхауз, потащились нищие и голодные со всего города. Следующее чудо — продавец каштанов обнаружил в золе серебряную монету. Глаза иных старых кумушек следили за вами, Рассел. Юный очкарик-деревенщина выделялся в толпе не только внешностью, но и необъяснимой щедростью. Молодая леди, с которой удалился этот провинциал, тоже никак не назовешь незаметной. Нашлись люди, знающие, где она живет, осведомленные о ее религиозности и о странном пастыре странной церкви, не значащемся в «Крокфорде»